Проект "Нюрнберг. Начало мира" публикует фрагменты стенограмм Нюрнбергского трибунала, ранее не издававшихся на русском языке. Исторические документы переведены студентами российских вузов в рамках лингвистического проекта "НЮРНБЕРГ-75", созданного совместно МИА “Россия сегодня” и Министерством науки и высшего образования Российской Федерации.
Выполнила перевод студентка 4 курса Института международных отношений Казанского федерального университета Анастасия Шевцова. Студентка об опыте перевода: "Узнав о проекте, захотела попробовать свои силы. Ранее не приходилось работать с историческими документами, поэтому возникло желание узнать больше об этой сфере". Проверила перевод кандидат педагогических наук, доцент кафедры теории и практики перевода Высшей школы иностранных языков и перевода Института международных отношений Казанского федерального университета Ксения Просюкова.
Данный перевод создан в рамках студенческого волонтерского проекта и может содержать ряд неточностей в передаче юридических терминов, названиях организаций и документов. Включение в текст устоявшихся и принятых в историографии терминов, приведение его к академической версии — задача дальнейшей научной редактуры перевода, которая может быть предпринята при подготовке специализированного научного издания.
Фрагмент утреннего заседания МВТ, 30 июля 1946 года, вторник.
Из стенограмм Нюрнбергского процесса. Впервые публикуется на русском языке. Перевод с английского.
Утром 30 июля 1946 года защита провела перекрестный допрос свидетеля Карла Кауфмана.
Участники допроса:
Карл Кауфман — гауляйтер (руководитель партийной организации) и рейхсштатгальтер (имперский наместник) Гамбурга в 1929–1945.
Роберт Серватиус — адвокат руководящего состава НСДАП и Фрица Заукеля
Исторический контекст. "Кауфман рассказывает Серватиусу о структуре нацистской партии", — комментирует юрист, исследователь международного права Сергей Мирошниченко, который много лет переводит стенограммы Нюрнбергского процесса.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Тогда, я завершаю предъявление доказательств, представленных комиссии, и теперь, с разрешения суда, хочу пригласить свидетеля. С разрешения суда, я вызываю свидетеля гауляйтера Кауфмана.
[Свидетель Кауфман вышел для допроса.]
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Назовите Ваше полное имя?
КАРЛ ОТТО КУРТ КАУФМАН (свидетель): Карл Отто Курт Кауфман.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Повторите за мной слова клятвы: клянусь всемогущим и всевидящим Богом, что буду говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.
[Свидетель произносит клятву на немецком.]
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы можете садиться.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Свидетель, Вы занимали пост гауляйтера в период с 1925 по 1926 год в гау Рур и с 1928 по 1945 год в гау Гамбург?
КАУФМАН: Да.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Сколько людей проживало в этих округах?
КАУФМАН: Около 7-8 миллионов человек в гау Рур и около 1,8 миллиона человек в гау Гамбург.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Знаете ли Вы что-нибудь об условиях в других округах?
КАУФМАН: В какой-то степени, да.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: В 1921 году Вы стали членом партии, и после расформирования партии вновь восстановили свое членство в 1925 году?
КАУФМАН: Да.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: В период с 1921 по 1925 годы Вы были рабочим в Руре и в Верхней Баварии?
КАУФМАН: Нет, с 1923 по 1925 год.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Когда, в соответствии с правилами национал-социалистической партии, человек становится политическим лидером?
КАУФМАН: Вступление в должность происходит после назначения, при наличии соответствующих документов и права носить форму.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Блокляйтеры и зелленлейтеры также были среди политических лидеров?
КАУФМАН: Да.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Доктор Серватиус, Вы не спросите свидетеля о дате его рождения?
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Свидетель, когда Вы родились?
КАУФМАН: Я родился 10 октября 1900 года.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Должности блокляйтера и зелленлейтера отличались от более высоких должностей, разве нет?
КАУФМАН: Блокляйтер и зелленлейтер были мелкими исполнительными органами ортсгруппенляйтера.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Подчинялись ли блокляйтеры и зелленлейтеры амтсляйтерам в местных группах или их штабах?
КАУФМАН: В ведении амтсляйтера в местных группах находились первостепенные задачи и второстепенные. Лица, отвечающие за выполнение первостепенных задач, были важнее ответственных за второстепенные.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Блокляйтер и зелленлейтер были официальными лицами партии и относились к особо важным политическим лидерам, не так ли?
КАУФМАН: Как я уже сказал, они были официальными лицами, но находились в подчинении руководителя местной группы.
СЭР ДЭВИД МАКСВЕЛЛ-ФАЙФ (Заместитель главного обвинителя Международного Военного Трибунала от Великобритании): Ваша Честь, могу ли я внести предложение для рассмотрения Суда. Я думаю, будет лучше, если переводчику будет позволено использовать немецкий термин, так как мы уже привыкли в этом контексте, и продолжить перевод, заменяя «лидер местной группы» на «ортсгруппенляйтер». При употреблении термина «лидер местной группы» можно не понять, о какой именно группе идёт речь. Я просто предлагаю. Лично мне было бы так удобнее. Не знаю, согласится ли суд.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Да, конечно.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: В чём заключалась практическая деятельность политических лидеров? В довоенный период и после начала военных действий?
КАУФМАН: Деятельность политических лидеров зависела от занимаемой ими должности. Одни политические лидеры были лишь техническими экспертами, другие отвечали за политическое руководство. До захвата власти, к основным задачам, как и в любой партии, относилась пропаганда партийных идей, внутренняя организация и проведение предвыборных кампаний с целью набора членов из числа населения для успеха партии. После захвата власти, основная деятельность политических лидеров состояла прежде всего в социальной работе во благо населения и реализации социальных задач. Кроме того, существовали организационные вопросы, учебные задачи и вопросы пропаганды. Во время войны эти задачи определялись ходом самой войны, в мирное же время мы решали проблемы с продовольствием и жильем, возникшие из-за войны.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Какова была численность политических лидеров до и во время войны?
КАУФМАН: Я могу назвать только числа моего в моём гау. Согласно моим расчетам, число политических лидеров в Гамбурге до войны составляло примерно 10000, не считая дополнительные подразделения. Это число значительно сократилось из-за отправки на фронт во время войны.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Какой процент политических лидеров в Вашем округе был призван на военную службу?
КАУФМАН: Не считая вооруженных сил, поскольку многие имели лишь номинальные военные звания, не более 10 процентов партии подлежали обязательному призыву.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Кто же тогда остался в округе?
КАУФМАН: В 1944 году - рождённые в 1900 году и раньше, всего их было 12 со всей партии в Гамбурге, за исключением администрации и вооруженных сил.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Вы имеете в виду 12 процентов?
КАУФМАН: Нет, 12 человек.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: А в процентном соотношении?
КАУФМАН: Я полагаю, 6000 политических лидеров.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: В подчинении штабов гау, креис и орцгруппенлейтеров также находились лидеры технических подразделений. Стояли ли перед этими специалистами также и политические задачи?
КАУФМАН: Нет. Подавляющее большинство политических лидеров в технических офисах занимались исключительно техническими вопросами своих организаций.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Участвовали ли руководители технических подразделений во всеобщих обсуждениях или же существовало деление на руководителей высшего и низшего звена?
КАУФМАН: Участие тех или иных лиц зависело от предмета обсуждения. Если на обсуждение были вынесены общие политические вопросы, в нем принимало участие большее число людей, если же обсуждение касалось только определенных подразделений, круг лиц сужался до представителей этих конкретных подразделений.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Как происходил процесс вступления политического лидера в должность? Было ли это добровольно, по долгу службы или в принудительном порядке?
КАУФМАН: Здесь, опять же, нужно четко разграничивать два периода; до захвата власти, конечно, все происходило на добровольной основе. После захвата власти каждый член партии был обязан, и это было принципиально, сотрудничать. Я лично считал, что важно сохранить принцип добровольной работы в гау при любых обстоятельствах, потому что, как Вы понимаете, нельзя ожидать политического успеха от принудительного сотрудничества. Я знаю, что этот вопрос решался аналогичным образом и в других гау.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Почему члены партии отказывались занимать почетные должности в качестве политических лидеров; на то были личные или политические причины?
КАУФМАН: Причины различны. Некоторые отказывались, потому что были слишком заняты своим делом - особенно это касается многих профессий во время войны; а другие отказывались, потому что не хотели политически обличать себя.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: В чём заключалась деятельность блокляйтера?
КАУФМАН: Блокляйтер находился в подчинении ортсгруппенляйтера. Когда появлялась необходимость плотнее работать с населением, как в мирное, так и в военное время, обычно это касалосьразличных социальных мер, ортсгруппенляйтеры прибегали к услугам блокляйтеров. В гау Гамбург, блокляйтер, зелленлейтер, как и остальные члены партии, и в условиях войны, и в мирное время были, в первую очередь, озабочены вопросами социальной работы и мерами социального обеспечения.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Кто отдавал приказы гауляйтерам?
КАУФМАН: Гауляйтеры получали указания от фюрера. Они напрямую подчинялись фюреру. По его приказу они получали указания от заместителя фюрера, а в некоторых случаях и от партийной канцелярии от имени фюрера.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Мог ли рейхсляйтер отдавать приказы гауляйтерам?
КАУФМАН: Нет, деятельность рейхсляйтера была ограничена специализированными подразделениями в гау. Гауляйтер имел право пресечь меры, предпринимаемые рейхсляйтером, если считал их нецелесообразными. В случае разногласий заместитель фюрера или сам фюрер занимался этим вопросом.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Как гауляйтеров информировали о политических решениях и намерениях?
КАУФМАН: Основные политические намерения и решения фюрера были известны нам из партийной программы и частично из его книги «Майн кампф». Соответственно, велась пропаганда и практическое обучение наших сотрудников. После захвата власти гауляйтеров информировали не только о предполагаемых политических действиях, особенно внешнеполитических, но также и внутренних, только после их вступления в силу.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Были ли приказы, инструкции или заседания? Что Вы можете об этом сказать?
КАУФМАН: Были совещания, которые проводились сравнительно редко.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: В какой форме проходили совещания?
КАУФМАН: Для партийных лидеров – в формате совещаний рейхсляйтеров и гауляйтеров. Позвольте, я себя поправлю – не совещания, а встречи.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Чем же отличались совещания от встреч?
КАУФМАН: На совещаниях, как я это вижу, оставалась возможность обсуждения. Обсуждение на совещаниях у Фюрера не ограничивалось вплоть до отставки Штрассера в 1932 году, затем, в ограниченной форме, до ареста Гесса. С уходом Гесса, возможность обсуждать что-либо полностью пропала. С того момента, собрания сводились исключительно к приказам, без возможности обсуждения или уточнения. Эти встречи проводились под руководством Бормана.
Другой способ – циркулярные письма. В циркулярных письмах нам передавали прямые приказы фюрера или приказы от имени фюрера - сначала через заместителя фюрера, а затем через партийную канцелярию. По сути, это был привычный тогда канал командования.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Рейхсляйтеры тоже присутствовали на совещаниях?
КАУФМАН: Я не могу вспомнить ни одного совещания, на котором присутствовали бы гауляйтеры и рейхсляйтеры в полном составе.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Были ли у ведущих политических лидеров особые задачи помимо их деятельности в качестве партийных лидеров?
КАУФМАН: Некоторые высокопоставленные партийные деятели помимо партийной должности имели государственные и другие посты. Были и те, кто ограничивался одной партийной должностью.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Каково было содержание указаний, получаемых партийными лидерами через официальные партийные каналы передачи сообщений? Нужно ли разграничивать периоды – до захвата власти, до начала войны и во время войны?
КАУФМАН: Я уже частично ответил на этот вопрос. Кратко резюмируя: до начала войны указания носили организационный или пропагандистский характер, а в военный период они определялись задачами войны, и в основном были связаны с социальными мерами.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Получали ли политические лидеры указания по первому пункту партийной программы, который фактически содержал положения об аншлюсе Австрии и Германии? Относились ли эти указания к подготовке агрессивной войны?
КАУФМАН: Политические лидеры никоим образом не были проинформированы об аншлюсе Австрии, ходе действий или времени. Аншлюс Австрии, конечно, был целью партии, потому что стремление Австрии к аншлюсу было известно или стало известно политическим лидерам с 1918 года, через закон тогдашнего канцлера Реннера, в результате плебисцита в 1921 году о федеральной земле Зальцбурга и Тироля, а затем через австрийскую реакцию на ввод немецких войск или на сам аншлюс.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Вы получили указания по пункту 2 партийной программы, который касается денонсации Версальского договора? Относились ли эти указания к подготовке агрессивной войны?
КАУФМАН: Пересмотр Версальского договора - и я подчеркиваю, именно пересмотр - был важной частью наших политических целей. Партийные лидеры до войны и даже до захвата власти были твердо убеждены в том, что эта цель должна быть достигнута путем пересмотра, то есть путем переговоров. Никаких иных указаний о методах достижения этой цели политические лидеры за все время до войны не получали.
ДОКТОР СЕРВАТИУС: Вы получали указания по третьему пункту партийной программы а необходимости освоения земель для поселений? Относились ли эти указания к подготовке агрессивной войны?
КАУФМАН: Этот пункт программы - я считаю, что это было пунктом программы - понимался политическими лидерами, и им были даны соответствующие указания на этот счет - как возвращение немецких колоний. Обсуждения других территорий возникли только во время войны. Подчеркиваю, обсуждения.
DR. SERVATIUS: Then I have finished with the presentation of evidence submitted before the Commission, and now, with the permission of the Court, I shall call my witnesses. With the permission of the Court, I will call the witness Gauleiter Kaufmann.
[The witness Kaufmann took the stand.]
THE PRESIDENT: Will you state your full name, please?
KARL OTTO KURT KAUFMANN (Witness): Karl Otto Kurt Kaufmann.
THE PRESIDENT: Will you repeat this oath after me: I swear by God-the Almighty and Omniscient-that I will speak the pure truth-and will withhold and add nothing.
[The witness repeated the oath in German.]
THE PRESIDENT: You may sit down.
DR. SERVATIUS: Witness, you were a Gauleiter from 1925 to 1926 in the Gau Ruhr and from 1928 to 1945 in the Gau Hamburg?
KAUFMANN: Yes. DR. SERVATIUS: How many people lived in these Gaue?
KAUFMANN: In the Ruhr about 7 to 8 million; in the Gau Hamburg about 1.8 million. DR. SERVATIUS: Do you know anything about conditions in other Gaue?
KAUFMANN: More or less, yes.
DR. SERVATIUS: In 1921 you joined the Party and after the dissolution of the Party again in 1925? KAUFMANN: Yes.
DR. SERVATIUS: And in the meantime you were a laborer, from 1921 to 1925, in the Ruhr district and in Upper Bavaria?
KAUFMANN: No, from 1923 to 1925.
DR. SERVATIUS: According to National Socialist terminology, when is a person a political leader?
KAUFMANN: A man holds this position when he has been nominated for it, when he is in possession of the appropriate documents and has the right to wear a uniform.
DR. SERVATIUS: Were Block- and Zellenleiter among the political leaders?
KAUFMANN: Yes.
THE PRESIDENT: Dr. Servatius, will you ask the date of the witness birth?
DR. SERVATIUS: Witness, when were you born?
KAUFMANN: I was born on 10 October 1900.
DR. SERVATIUS: Were not the Block- and Zellenleiter a different type of political leader from the political leaders in higher position?
KAUFMANN: The Block- and Zellenleiter were small executive organs of the Ortsgruppenleiter.
DR. SERVATIUS: Was the activity of the Block- and Zellenleiter subordinate in significance to that of the Arntsleiter in the local groups, or in their staffs?
KAUFMANN: Under the Amtsleiter of the local groups there were essential tasks and nonessential tasks. Those in charge of the essential tasks were more important than those in charge of the nonessential tasks.
DR. SERVATIUS: Were not the Block- and Zellenleiter officials and especially important political leaders?
KAUFMANN: I have already said that they were officials, but only small executing organs of the local group leader.
SIR DAVID, MAXWELL-FYFE (Deputy Chief Prosecutor for the United Kingdom): My Lord, I wonder if I might make a suggestion for the consideration of the Court. I think it would be more helpful if the translator could use the German term, because we are all used to it in this context, and continue to use the Ortsgruppenleiter instead of "leader of a local group," because when we use a term like "local group" there may be some difficulty as to what the reference is. I just put it for a suggestion. Personally, it would be helpful to me. I don't know if the Court will agree.
THE PRESIDENT: Yes, certainly.
DR. SERVATIUS: What was the general practical activity of the political leaders? How was it before the war and how was it after the beginning of the war?
KAUFMANN: The activity of the political leaders was according to the office they held. There were political leaders who were purely technical experts and there were political leaders who had tasks of political leadership. The tasks before the seizure of power were, as in any party, essentially to make propaganda for the Party idea, to organize the Party, and in election campaigns to recruit votes among the population for the success of the Party. After the seizure of power, the essential activity of the political leaders consisted primarily in social welfare work for the population and in the realization of the social aims. In addition, there were organizational questions, training tasks, and propaganda questions. During the war these tasks were determined by the course of the war itself and in addition to the large social problems in peacetime we had the food and shelter problems brought about by the war.
DR. SERVATIUS: How large was the number of political leaders before the war and during the war?
KAUFMANN: I can only give figures from my Gau. I estimate the number of political leaders in the Gau Hamburg before the war at about 10,000, without auxiliary branches. The number was greatly curtailed by the fact that many were drafted during the war.
DR. SERVATIUS: How large was the percentage of political leaders in your Gau who were drafted for military service?
KAUFMANN: Aside from armament-for many political leaders were only honorary officials-a maximum of 10 percent of the Party were classed as indispensable at the beginning of the war.
DR. SERVATIUS: Who, therefore, remained in the Gau?
KAUFMANN: In 1944, in the age groups of 1900 and younger, there were 12 for the whole Party in Hamburg, with the exception of administration and armament.
DR. SERVATIUS: Do you mean 12 percent?
KAUFMANN: No, 12 men.
DR. SERVATIUS: And in percentage?
KAUFMANN: I estimate 6,000 political leaders.
DR. SERVATIUS: On the staffs of the Gau, Kreis, and Ortsgruppenleiter were also the heads of the technical offices. Did these officials of the technical offices (Amtswalter) have political leadership tasks?
KAUFMANN: No. The great majority of political leaders in the technical offices were concerned exclusively with technical matters of their organizations.
DR. SERVATIUS: Did the officials of the. technical offices take part in all staff discussions or were there smaller and bigger staffs?
KAUFMANN: That depended on the subject of the discussion. If it was of general political interest a larger circle was included; if it was a discussion which concerned only special offices, the circle was limited to these.
DR. SERVATIUS: Was the office of political leader taken voluntarily, or as a duty, or on a compulsory basis?
KAUFMANN: Here again one must distinguish between two periods; before the seizure of power, of course, it was voluntary. After the seizure of power every Party member was obliged, as a matter of principle, to co-operate. I personally considered it important to maintain the principle of volunteer work in the Gau under all circumstances because, as you can understand, I did not expect any political success from forced co-operation. I know that the matter was dealt with in a similar way in other Gaue.
DR. SERVATIUS: Why did Party members refuse to take honorary offices as political leaders; was this done for political reasons or for personal reasons?
KAUFMANN: The reasons varied. Some refused because they were too busy in their occupation-that is especially true of many professions during the war; and others refused because they did not want to expose themselves politically.
DR. SERVATIUS: What was the activity of the Blockleiter?
KAUFMANN: The Blockleiter were the assistants of the Ortsgruppenleiter. When it was necessary in peace and in war to approach the population, usually in the case of social measures, the Ortsgruppenleiter used the services of the Blockleiter. In the Gau Hamburg the Block and Zellenleiter as well as the whole Party, in war and peace, were primarily concerned with social work and welfare measures.
DR. SERVATIUS: From where did the Gauleiter get their instructions?
KAUFMANN: The Gauleiter received their instructions from the Fuhrer. They were directly subordinate to the Fuhrer. Upoh his order they received instructions from the Deputy of the Fuhrer and in some cases from the Party Chancellery on behalf of the Fuhrer. . .
DR. SERVATIUS: Could the Reichsleiter also give instructions to the Gauleiter?
KAUFMANN: No, the Reichsleiter were limited to their specialized offices in the Gaue. The Gauleiter had the right to stop measures transmitted through this channel and originating from a Reichsleiter if he considered them inexpedient. In the case of differences, the Deputy of the Fuhrer or the Fuhrer himself decided.
DR. SERVATIUS: How were the Gauleiter instructed on political intentions and measures?
KAUFMANN: The basic political intentions and measures of the Fuhrer were known to us through the Party program and in part through his book Mein Kampf. Accordingly, the propaganda and practical training of our co-workers was effected. After the seizure of power, the Gauleiter were informed of intended political actions, especially foreign political ones, but also domestic ones, only after the action had taken place.
DR. SERVATIUS: Were there orders, instructions, or conferences? What can you say about that?
KAUFMANN: There were conferences which took place comparatively seldom.
DR. SERVATIUS: In which form did these conferences take place?
KAUFMANN: For the Party leaders, in the form of Reichsleiter and Gauleiter conferences. I must correct myself-not conferences but meetings.
DR. SERVATIUS: What is the difference between a conference and a meeting?
KAUFMANN: In a conference I see a possibility of discussion. This possibility of discussion in Fuhrer conferences existed without restriction up to the resignation of Strasser in 1932, in a limited form until the departure of Hess, but it altogether disappeared when Hess was no longer there. From this time on, the meetings consisted exclusively of the issuing of orders, at which there was no possibility for discussion or for inquiry. These meetings were directed by Bormann.
The other way was through circular letters. Through circular letters, direct orders of the Fuhrer or orders in the name of the Fuhrer were transmitted to us-at first through the Deputy of the Fuhrer and later through the Party Chancellery. That was essentially the channel of command that was customary.
DR. SERVATIUS: Did conferences with the Reichsleiter take place?
KAUFMANN: I do not recall any conference at which all Gauleiter were present with all Reichsleiter.
DR. SERVATIUS: Did leading political leaders have special tasks outside of their activities as political leaders?
KAUFMANN: There were high functionaries of the Party who, besides their Party office, had State and other offices. There were also those who were limited exclusively to their Party office.
DR. SERVATIUS: What was the content of the instruction which the political leaders received through official Party channels? Must one make a distinction between various periods-up to the seizure of power, up to the war, and during the war?
KAUFMANN: I have already partially answered that question. I can sum up briefly: Before the war they were of an organizational and propagandistic nature and during the war they were deter-mined by the tasks of war, in the main dealing with social measures.
DR. SERVATIUS: Did the political leaders receive instructions on Point 1 of the Party program, which in effect contained the Anschluss of Austria to Germany, and did such instructions refer to the preparation of war of aggression?
KAUFMANN: The political leaders were in no way informed about the Anschluss of Austria, the way in which it was done, or the time. The Anschluss of Austria was, of course, the goal of the Party, because Austria's desire for an Anschluss was known or became known to the political leaders from 1918 on, through the law of the then Chancellor Renner as a result of the plebiscite in 1921 of the Federal State of Salzburg and Tyrol, and later through Austrian reaction to the entry of German troops or to the Anschluss.
DR. SERVATIUS: Did you receive instructions on Point 2 of the Party program which refers to the denunciation of the Versailles Treaty? Did these instructions refer to the preparation of a war of aggression?
KAUFMANN: The revision of the Versailles Treaty-and I emphasize revision-was an essential part of our political aims. The political leaders were, before the war and even before the seizure of power, of the firm conviction that this aim would have to be achieved by way of revision, that is, by way of negotiation. The political leaders never received any other instruction on methods by which to attain this goal in all the time before the war.
DR. SERVATIUS: Did you receive instructions on Point 3 of the program, which demands land for settlement? Did such instructions refer to the preparation for a war of aggression?
KAUFMANN: This point of the program-I believe it is a point of the program-was understood by the political leaders-and they were instructed to that effect-to mean the return of the German colonies. The discussions on other territories did not arise before the war, but only during the war. I emphasize, discussion.
