Начиная с первого дня заседания трибунала главная газета СССР “Правда” регулярно публиковала репортажи из Нюрнберга: “тассовки” — суховатые, хоть и подробные сообщения ТАСС. Но о главных событиях процесса рассказывали самые известные писатели и журналисты — как спецкор “Правды” в Нюрнберге Борис Полевой. Он пишет эмоциональный репортаж о допросах “лидера” скамьи подсудимых – Германа Геринга.
Геринг солировал на трибуне с 13 по 22 марта — дольше всех подсудимых. Начал с многочасового выступления (суд позволил ему это), затем адвокат Отто Штамер допрашивал своего подзащитного и его свидетелей, потом сам Геринг отбивался от вопросов обвинителей и членов трибунала.
Свидетель геринговского марафона с первого до последнего дня, Борис Полевой был потрясен. Мы можем смело это утверждать, поскольку писатель не захотел скрывать свои чувства: Полевой явно был ошеломлен "бесстыдной ложью" Геринга.
Борис Полевой "Геринг запутывает следы"
"Правда" от 23 марта 1946 года
"У охотников есть меткое выражение — "зверь путляет". Это значит, что хищник, настигаемый преследователями, начинает делать на снегу невероятные завороты, петли, стремясь сбить погоню с толку и направить ее по ложному следу. То же самое пытается сделать сейчас Герман Геринг. Он с первого слова своих показаний начал "путлять", бесстыдно лгать, извращать факты, нагромождать одну нелепицу на другую, делая в своих высказываниях такие невероятные пируэты, что их просто непристойно слышать.
(...)
Геринг действует по рецепту — ври как можно больше и развязней, сваливай всю вину на отсутствующих на суде Гитлера, Гиммлера, Геббельса, отпирайся от всего, как бы сильно и неопровержимо это ни было доказано.
Фон Нейрат? — заявляет Геринг, — Председатель тайного совета третьей империи? Что вы, какой же он военный преступник. Это чисто декоративная фигура, он ничего не знал о делах третьей империи и никак в них не участвовал. Гитлер и сам тайный совет выдумал для того, чтобы дать возможность этому симпатичному господину, не обременяя себя никакими делами, числиться одним из важнейших сановников империи. Утверждаю, что и сам тайный совет фактически не существовал и ни разу даже не собирался.
Фельдмаршал Вильгельм Кейтель? Геринг применяет тот же метод. Кейтель, — нагло врет Геринг, — не имел никакого веса в решении каких бы то ни было военных вопросов. Он был чем-то вроде телефона, передававшего в армии распоряжения Гитлера. Он тонкая натура, он играл Гитлеру по вечерам Вагнера на пианино во время их путешествия по оккупированным странам. И больше ничего.
Выведенный из себя этой ложью, судья лорд Лоуренс прерывает защиту и заявляет, что суду совершенно неинтересно слушать от Геринга сплетни, муссировавшиеся в генеральном штабе.
(...)
Речь заходит о Розенберге. Кажется, трудно сказать что-нибудь смягчающее в пользу главного гитлеровского мракобеса, облекавшего чудовищные преступления фашизма в туманный облик бредней об особых качествах немецкой крови, о немецкой "расе господ". Но, оказывается, этот мракобес и главный гитлеровский палач по делам оккупированных областей и республик Советского Союза, кровью мирных советских людей заливший всю оккупированную территорию от Прибалтики до Черного моря, был, по словам Геринга, просто мирный чудак, этакий не от мира сего философ из тех, что забывают галоши в передней.
(...)
Невероятно, но факт. Сам покойный Геббельс лопнул бы от зависти, слушая эти шедевры наглого вранья.
(...)
Фашисты, оказывается, спасали Германию от "рук красных". Нападая на мирные страны — Чехословакию, Югославию, Грецию — фашисты будто бы обеспечивали себе правый фланг от... нападения Советского Союза. Вопреки всему, что говорилось и было доказано на суде, подтверждено даже свидетелями защиты Мильхом и Кессельрингом, Геринг изображает заблаговременное, чуть ли ни за год поготовлявшееся нападение на Советский Союз как “превентивную войну”.
(...)
Доктор Штамер вызвал Далеруса для доказательства нелепейшего тезиса о мнимом миролюбии Геринга. На это он и подталкивал свидетеля своими вопросами. Но вот слово для перекрестного допроса получает глава английского обвинения сэр Максуэлл-Файф. На вопросы обвинителя Далерус вынужден признать: теперь ему стало ясно, что во всех происходивших закулисных переговорах он по существу играл жалкую роль маскировщика бешеной подготовки фашизма к войне. (...) Этот свидетель защиты, вызванный Штамером для того, чтобы обелить фашистскую клику, уходит с трибуны, заявив, что Гитлер, по его наблюдениям, был сумасшедший негодяй, Геринг — отвратительный подхалим при Гитлере, а Риббентроп — убийца.
К допросу Геринга приступил представитель советского обвинения тов. Руденко. Герингу и всей "хитроумной" системе его защиты наносится решающий удар. (...)"
Если взять стенограмму заседаний трибунала тех дней, можно обнаружить, что многое из описанного Полевым в действительности не происходило. Геринг не выставлял Кейтеля пустышкой, Далерус не обзывал Гитлера негодяем, а Геринга подхалимом. И так далее. Строго говоря, Борис Полевой написал не репортаж о том, что было на Нюрнбергском процессе. Полевой написал репортаж о том, что творилось в его душе.
Геринг действительно врал — и это доказывали обвинители, проводившие допрос. Доказывали скрупулезно — предъявляя подсудимому один документ за другим, где казенным языком утверждалось противоположное тому, в чем Геринг пытался убедить аудиторию. Равнодушному зрителю такая процедура могла бы показаться даже скучной. Но только не советскому корреспонденту — фронтовику, патриоту и победителю, убежденному в своей правоте. Геринг, неделю почти не закрывавший рта, разжег в душе Полевого огонь ненависти. В этом пламени родилось вдохновение, которое произвело на свет образы и реплики вымышленные, но при этом правдивые.
Репортаж Бориса Полевого — не документ Нюрнбергского трибунала. Он документ эпохи Нюрнбергского трибунала.
