Шоу “Ретроградная амнезия”

За исключением русских

Вообще-то адвокат Гюнтер фон Роршейдт не особенно надеялся на успех своего ходатайства. За день до заседания он признался журналистам, что вряд ли трибунал позволит Гессу избежать суда под предлогом невменяемости. Но вот отсрочить рассмотрение дела до полного выздоровления обвиняемого - такой шанс был. Долг защитника заставлял его использовать в интересах клиента любую зацепку, любой повод. А зацепка была серьезная, точнее, целых четыре зацепки - четыре медицинских заключения о психическом состоянии подсудимого Гесса. Проблема была в том, чтобы убедить суд в правильности адвокатской трактовки экспертных выводов, а не прокурорской.

- Я как защитник лично пришел к выводу, как на основании изучения этих материалов, так и в связи с тем, что я сам знаю из моего личного опыта, полученного в беседах с обвиняемым Гессом, что состояние обвиняемого Гесса не позволяет ему участвовать в данном процессе, - начал свое выступление адвокат Роршейдт.

А потом внезапно добавил:

- Мой обвиняемый считает, что он в состоянии участвовать в процессе, и об этом сам собирается заявить суду.

Председатель трибунала судья Лоуренс тоже ознакомился с текстами экспертных заключений.

- Я хочу задать вам один вопрос, - обратился он к адвокату. - Разве не следует из всех медицинских заключений, что подсудимый в состоянии понимать ход судебного процесса и что единственный дефект, которым он страдает, заключается в потере памяти, относящейся к периоду до его полета в Англию?

Напомним, что в мае 1941 года заместитель фюрера Рудольф Гесс, по-видимому, самовольно отправился в Англию, дабы склонить британцев к сепаратному миру. Но сразу же был арестован, и с тех пор до конца своих дней жил по тюрьмам.

Роршейдт предпринял попытку навязать свою трактовку экспертных оценок:

Эксперты ответили следующим образом: он не в состоянии защищать себя надлежащим образом, задавать вопросы свидетелям и давать им отвод и не в состоянии следить за деталями представляемых суду доказательств. По моему мнению, так сформулировано во всех заключениях экспертов за исключением русских

Отвечать на такой выпад следовало, конечно же, по-русски. Что и сделал глава советского обвинения Роман Руденко, озвучив коллективное мнение обвинителей всех четырех держав:

- Подробности прошедшего периода, которые не в состоянии вспомнить Гесс, не столь уж будут интересовать трибунал. Главное, что дали эксперты в своем заключении, и что у них не вызвало сомнения, и что, собственно, не вызывает сомнения и у защиты Гесса, это то, что Гесс является вменяемым. А если это так, то Гесс подлежит суду Международного Трибунала. В силу этих данных я считаю, что ходатайство защиты должно быть отклонено как необоснованное.

Итак, Гесс вменяем. Но можно ли судить человека, который ничего не помнит? Французский судья Анри Доннедье де Вабр, похоже, сразу заподозрил Гесса в жульничестве:

- Я хотел бы узнать, к событиям какого периода относится действительная потеря памяти у Гесса? Он утверждает, что забывает события, имеющие большую давность, чем 15 дней. Не является ли это злостной симуляцией? Я хочу узнать, действительно ли Гесс забыл те факты, которые  излагаются в обвинительном заключении?

Француз попал в точку - Гесс уже давно научился извлекать пользу из амнезии.

- Гесс находится в стадии добровольных опытов со своей потерей памяти, - ответил главный обвинитель от США Роберт Джексон. - В Англии он якобы сказал, что симулировал потерю памяти в прежнее время. В течение некоторого периода в Англии он перестал утверждать, что лишился памяти. Затем снова вернулся к этому. Теперь, конечно, трудно сказать, что Гесс будет помнить и чего не будет.

Здесь помню, здесь не помню

Как и предполагал адвокат, трюк с невменяемостью не прошел. Но амнезия осталась. Оказывается, медики предложили Гессу лечение, но тот отказался. Адвокат Роршейдт объяснил причину:

- Эксперты обвиняют Гесса в том, что он умышленно не хочет поддаваться лечению. Но он уверял меня, что не протестует против лечения. Он не хочет лечиться только потому, что считает себя вполне здоровым и способным участвовать в процессе и без этого лечения.

Аргумент звучал слабовато, адвокату пришлось копнуть глубже. Оказывается, Гесс боится того, что врачи лишат его душевного здоровья.

- Нежелание подвергать себя лечению не проистекает из какого-либо  злостного намерения обвиняемого, - продолжал Роршейдт.  - Это объясняется тем, что он боялся пагубного влияния внутривенных инъекций и считал, что это может привести к такому состоянию, которое не позволит ему участвовать в данном процессе.

Адвокату было нелегко вылавливать рациональные зерна в мутной логике его подзащитного. Роршейдт предпринял последнюю попытку склонить суд на свою сторону:

- Обвиняемый признавался мне, что он противник подобного медицинского вмешательства. Это действительно правда, так как он в свое время, во времена злосчастного нацистского режима, был одним из поборников естественного хода лечения и даже основал такую больницу, в которой лечение больных было основано не на медицинском вмешательстве, а на лечении естественным путем.

Роберт Джексон поймал оппонента на слове: 

Эта полемика говорит о странном характере потери памяти. Видимо, Гесс мог сообщить своему защитнику о своей точке зрения на медицину, которая относится к периоду национал-социализма. Зато, когда мы его спрашиваем о преступных деяниях, в которых он участвовал, то ему память изменяет

Защитник попытался оправдаться - про больницу он узнал не от Гесса, он слышал об этом раньше. Но было поздно. Четыре медицинские экспертизы обвинение смогло прокомментировать в свою пользу, и в руках защиты остались лишь невнятные соображения Гесса, которые адвокат так и не смог убедительно изложить суду.

- Даже если мы предположим, что потеря памяти полная и он ничего не помнит из того, что произошло до привлечения его к ответственности, хотя разбирается во всем ходе процесса, считаете ли вы, что его надо судить? - обратился к обвинителям американский судья Фрэнсис Биддл. 

- Да, я считаю, что его надо судить, - ответил британский обвинитель Дэвид Максвелл-Файф. - Когда, например, после автомобильной катастрофы человек обвиняется в убийстве или нанесении серьезных телесных повреждений, он часто говорит, что в результате этой катастрофы плохо помнит, что происходило в момент катастрофы. Никогда никто не утверждал и никогда не случалось такого, чтобы этот факт мог помешать предать человека уголовному суду.

Прения заняли около полутора часов. Все это время Рудольф Гесс, одиноко сидевший в отсеке для подсудимых, вел себя тихо. Только один раз, в самом начале выступления адвоката он написал для него записку и попросил охранника ее передать. Охранник отказался.

Когда стороны исчерпали свои аргументы и в зале на секунду повисла тишина, Гесс вдруг встал со своего места и попросил слова. Прежде никому из подсудимых этого не позволяли. Они были заранее предупреждены о том, что смогут высказаться во время перекрестных допросов, а не в ходе обсуждения ходатайств. И все же суд разрешил ему говорить. Рудольф Гесс стал первым из подсудимых Нюрнберга, кто публично открыл рот в зале заседаний.

- Я хочу участвовать в дальнейшем ведении процесса и хочу сидеть на скамье подсудимых вместе со своими товарищами, - объявил он.  - Я хочу сделать суду следующее заявление, которое первоначально хотел сделать позднее. Я хочу сказать, что с этого момента моя память находится в полном распоряжении суда. Основания, которые имелись для того, чтобы симулировать потерю памяти, были чисто тактического порядка. Вообще, действительно, моя способность сосредоточиваться была несколько нарушена,  однако моя способность следить за ведением дела, защищать себя, ставить вопросы свидетелям или самому отвечать на задаваемые мне вопросы не утрачена. Я  подчеркиваю, что несу полную ответственность за все то, что я сделал и подписал вместе с другими. Мои принципы заключаются в том, что данный трибунал не является правомочным, но это, однако, не имеет отношения к тому, что я заявил выше. Я до сих пор настаивал на потере памяти и перед своим официальным защитником, и поэтому он добросовестно отстаивал это положение.

Этот эпизод в книге "В конце концов" описал очевидец событий - писатель Борис Полевой:

"Гесс встает, покусывая губы и, пригладив рукой жиденькие волосы, выжидает, пока перед ним устанавливают микрофон…"

Заявление Гесса производит настоящий фурор. 

"Наши западные коллеги срываются с мест и, толкая друг друга, вперегонки несутся к телефонам и телетайпам передать эту сенсацию номер один, - продолжает Борис Полевой. - Нам некуда торопиться. Для нас это лишь штрих, рисующий моральный облик подсудимых. Какая мерзость, какие все-таки мелкие душонки! "А вы что ожидали от фашистов? От этих гадов!… Этих выродков!… Этих извергов рода человеческого, – цедит сквозь зубы Вишневский"."

На этом судебное заседание 30 ноября закончилось. На следующий день, в субботу, председатель Лоуренс огласил решение трибунала: подсудимый Гесс остается под судом, а ходатайство адвоката отклоняется.

Спектакль на зависть Герингу

"Позже я встретился в вестибюле с д-ром Роршейдтом, - пишет в своей книге "Нюрнбергский дневник" американский военный психолог, работавший с подсудимыми, Густав Гилберт. - Он был в явном недоумении и не мог понять, когда же его клиент говорил неправду - сейчас или раньше… Затем я посетил Гесса в камере. Его память была в прекрасном состоянии, он ответил на все вопросы касательно его пребывания под арестом, полета в Англию, своей роли в партии и даже своей юности".

На следующий день перед началом судебного заседания американские психологи рассказали некоторым подсудимым о внезапном исцелении Гесса.

"Геринг вначале не хотел в это верить, - вспоминает Гилберт, - Потом, удовлетворенно хмыкнув, сообщил, что Гессу очень хотелось подшутить над психиатрами. Геринг не верил в истинность утверждения Гесса о возвращении памяти… Уже сидя на скамье подсудимых рядом с Гессом, Геринг поинтересовался у него, действительно ли тот помнил обо всех деталях полета в Англию. Гесс с явным удовольствием перечислил отдельные моменты, не удержавшись от того, чтобы не похвастаться своим умением подняться в воздух, лететь вслепую и выброситься с парашютом. "А с какой высоты вы прыгнули?". Гесс с гордостью ответил ему, что, мол, было очень низко — всего метров 200."

Густав Гилберт пишет далее:

Оглядев зал, Геринг сразу же отметил, что Гесс стал центром всеобщего внимания. Этот факт незамедлительно подпортил ему удовольствие от шутки с разыгранной амнезией. Гесс же был от нее на седьмом небе

В дальнейшем Гюнтер фон Роршейдт подал еще несколько ходатайств о медицинском освидетельствовании Гесса, но суд их неизменно отклонял. В конце концов Гесс обиделся на своего защитника за то, что тот упорно пытается выставить его сумасшедшим. И с 5 февраля 1946 года "любимца Гитлера" защищал другой адвокат - Альфред Зайдль, у которого уже был один клиент на Нюрнбергской скамье подсудимых - Ганс Франк. Кстати, юрист Франк чуть было не стал подсудимым и адвокатом в одном лице: его хотел нанять Альфред Розенберг, но трибунал не позволил.

В каком-то смысле Гесс обязан Зайдлю долгой жизнью. Если бы не усердие нового адвоката, возможно, Гесс угодил бы на виселицу, а не в берлинскую тюрьму Шпандау. Зайдль старался для своего клиента не только из профессионализма, но и по идеологическим соображениям. Сторонник нацизма в молодости, после войны он стал правым политиком Западной Германии и заметной фигурой среди ревизионистов. Зайдль оставался адвокатом Гесса до самой его смерти в 1987 году.

Источник:

Сергей Мирошниченко "Стенограмма Нюрнбергского процесса" Том II.

 

СПРАВКА

Заключение психиатров: вменяем, только память плохая

Американо-французский медицинский отчет от 20 ноября 1945 года:

"Рудольф Гесс страдает истерией, характеризующейся частичной потерей памяти. Характер этой потери памяти таков, что она никоим образом не помешает ему понимать ход следствия, но она помешает ему отвечать на вопросы, касающиеся его прошлого, и в связи с этим может помешать ему защищаться."

Советский медицинский отчет от 17 ноября 1945 года:

"С психической точки зрения Гесс вполне вменяем. Он знает,  что находится в тюрьме в Нюрнберге и что он обвиняется как военный преступник, читал и, как он сам сказал, знаком с предъявленными ему обвинениями. Он отвечает на вопросы быстро и по существу. Его речь связная. Его мысли сформулированы точно и правильно и им способствуют умеренно эмоциональные жесты. Кроме того, не обнаружено никаких явлений, показывающих на паралогизм (…) Следует также заметить, что нынешнее  психическое обследование, которое было проведено лейтенантом Гилбертом, доктором медицины, показывает, что умственные способности Гесса  нормальны и в некоторых случаях превышают средний уровень, его движения естественны и непринужденны (…) Это реакция (об амнезии - Автор) неустойчивой личности на события, которые произошли вследствие провала его миссии и последовавшего ареста. Эти явления периодически проявлялись и исчезали в зависимости от внешних обстоятельств, которые влияли на умственное состояние Гесса (…) Потеря памяти Гессом - не результат какого-либо психического заболевания, а истерическая амнезия, основа которой лежит в подсознательном стремлении к самозащите (…) А также в преднамеренной тенденции достигнуть этого. Такие проявления часто прекращаются, когда перед истерическим лицом возникает неизбежная необходимость действовать нормально. Поэтому амнезия Гесса может закончиться, когда его предадут суду".

Оценка психолога Густава Гилберта:

"Все предыдущее поведение Гесса есть его истерическая реакция на потерю своего "эго". Чтобы как-то справиться с негативными эмоциями от осознания, что фюрер отказался от него, как от душевнобольного, Гесс сбегает в беспамятство, однако как только речь зашла о том, чтобы сохранить лицо в окружении своих бывших коллег и единомышленников, он решил поставить точку на спектакле с амнезией."