Организаторы Нюрнбергского процесса за малый срок решили сложнейшую юридическую задачу. Они фактически создали международный уголовно-процессуальный кодекс, заключенный в главных документах трибунала — Уставе и Регламенте — и в процессуальных решениях суда. Задача осложнялась тем, что в странах-победительницах приняты разные национально-правовые системы. О том, как стороны нашли общий правовой язык, рассказывает исследователь международного права юрист Сергей Мирошниченко.
В Великобритании и Соединенных Штатах сложилась англосаксонская система права. В ней главную роль в ходе уголовного процесса играют стороны — прокурор и адвокат. Они собирают доказательства, допрашивают свидетелей, прилагают максимальные усилия для того, чтобы убедить суд или коллегию присяжных в своей аргументации. Судья при этом довольно пассивен: его задача — взвесить доказательства, а потом решить, виновен ли подсудимый и какого наказания заслуживает. В то же время судья имеет право самостоятельно определять процессуальный порядок, в соответствии с которым будет рассматриваться дело. Правовая система СССР и Франции называется континентальной. Здесь судья — главная фигура процесса. Заседание начинается с того, что обвинение представляет обвинительное заключение со всеми доказательствами. Затем подсудимых спрашивают, признают ли они вину, далее следуют допросы их и свидетелей, прения сторон, звучит последнее слово подсудимых и суд выносит приговор. При этом суд, а также обвинение и защита, работают в четких границах, установленных уголовно-процессуальным законодательством.
Вначале у организаторов процесса была мысль определить, какая из двух процедур больше подходит для международного трибунала. Но довольно быстро они сошлись на том, что стоит взять лучшее из каждой. В результате был достигнут баланс между нормами англосаксонской и континентальной систем. Процедура трибунала родилась из их синтеза. Процесс начался с оглашения подробного обвинительного заключения, затем последовало представление доказательств обвинения, после них — доказательства защиты, как принято на континенте. При этом трибунал широко использовал право, предоставленное англосаксонской системой — формулировал процессуальные нормы уже в ходе судебного разбирательства. Свидетели также допрашивались по чисто англосаксонской схеме: сначала проводился прямой допрос стороной, которая вызвала свидетеля, затем — перекрестный допрос противоположной стороной и после него — повторный допрос по темам, возникшим в ходе перекрестного допроса. Этот метод помог выжать из каждого свидетеля максимум информации.
Например, подсудимого Германа Геринга неделю допрашивал адвокат и неделю — обвинители. Пока шел допрос защиты, ни председатель трибунала Лоуренс, ни сторона обвинения не вмешивались. Однако когда речь зашла о мотивах карательных операций против Движения сопротивления во Франции, главный обвинитель от США Джексон заявил возражение, что правовую доктрину репрессалий недопустимо применять для оправдания карательных мер. Председатель заслушал по данному вопросу мнения не только обвинителя и защитника, но и немецкого профессора права Экснера, который был адвокатом другого подсудимого, Альфреда Йодля. В этом поступке видны характерные черты англосаксонской системы — право судьи отступать от процессуального порядка и принимать в качестве позиции мнения авторитетов в области права. Когда обвинение завершило допрос Геринга, его адвокат попытался допросить его повторно, чтобы сделать некие обобщающие выводы. Однако трибунал пресек эту инициативу, заявив, что повторный допрос может быть проведен только по вопросам, возникшим в ходе перекрестного допроса.
Сбор и предъявление доказательств обвинения как до, так и во время процесса в равной мере возлагались на стороны. Обвинение акцентировало внимание на инкриминирующих обстоятельствах, защита в свою очередь должна была прилагать все усилия для того, чтобы выявлять обстоятельства, смягчающие вину или опровергающие доводы обвинения. Это соответствовало англосаксонской системе, в которой зачастую противоположные стороны именуют “комбатантами” и которая не признает предварительное следствие самостоятельной стадией уголовного процесса.
Регламент дал трибуналу право отклонять доказательства или показания свидетелей, если он сочтет их не относящимися к делу. Трибунал принимал государственные документа Третьего рейха при наличии сведений о том, как они попали в распоряжение союзников, а также в бесспорном порядке — документы компетентных государственных органов, назначенных в установленном порядке для расследования военных преступлений и преступлений против человечности. Такими документами являлись материалы Чрезвычайной государственной комиссии (ЧГК) СССР, Комиссии Объединенных Наций по расследованию военных преступлений, правительственные отчеты Бельгии, Голландии, Греции, Норвегии, Югославии, Польши.
Трибунал следовал принципу преюдиции в смысле, придаваемом ему в континентальной правовой системе, то есть безусловно принимал в качестве доказательств вступившие в законную силу судебные акты стран-организаторов трибунала.
В связи с тем, что трибунал кроме дел индивидуальных подсудимых рассматривал вопрос об объявлении преступными ряда организаций нацистской Германии, включавших сотни тысяч членов, много споров возникло из-за института уполномоченных, которые должны собирать и оценивать доказательства за пределами зала судебного заседания. Этот метод характерен для англосаксонского права, тогда как в континентальном дело целиком слушается в открытых заседаниях. Стороны пошли на компромисс и назначили уполномоченных для допросов только тех свидетелей, которые физически не могут быть вызваны в трибунал или чьи показания могут быть представлены в форме аффидевита (письменного свидетельства, данного под присягой). Само использование аффидевитов — типичный элемент англосаксонского права, в континентальном процессе используются протоколы допросов. Разница заключается в том, что аффидевит может получить нотариус или адвокат и он представляет собой собственноручное изложение свидетелем известных ему фактов, а допрос проводят только следственные органы. В качестве доказательств трибуналу были представлены несколько тысяч аффидевитов, самый известный из них — аффидевит Вильгельма Гетля, офицера гестапо, которому Адольф Эйхман однажды похвалился, что приложил свою руку к уничтожению шести миллионов евреев. Но в основном аффидевитами пользовалась защита — гораздо больше, чем показаниями свидетелей.
Континентальная традиция в качестве источника права опирается прежде всего на законодательные акты, англосаксонская - использует понятие судебного прецедента. В этом смысле Нюрнбергский процесс в большей степени следовал англосаксонской системе: в своей аргументации стороны неоднократно прибегали к ссылкам на прецеденты.
Как уже отмечалось, трибунал был абсолютным новшеством в истории международного права, он сам создавал процессуальную норму, которой руководствовались его участники. Порой в зале заседания возникали споры о том, в каком порядке предоставлять доказательства и можно ли заслушивать заранее не объявленного свидетеля. Эти вопросы трибунал решал непосредственно на процессе.
Последующие международные уголовные трибуналы использовали наследие Нюрнбергского — в частности, формулировки составов преступлений, в том числе определение геноцида. Эти формулировки вошли как в национальные законодательства, так и в Устав Международного уголовного суда. Дальнейшее развитие процессуальных правил пошло в русле континентальной системы. Со временем они усложнились. Например, в Уставе Нюрнбергского трибунала говорится, что суд должен быть проведен в сжатые сроки. Но Международные трибуналы по Руанде, по бывшей Югославии, а также Международный уголовный суд не ограничивают по времени ни обвинителей, ни судебное следствие.
Подготовил Даниил Сидоров
