В самый разгар Второй Мировой войны лидеры Антигитлеровской коалиции открыли спор о том, как поступить с нацистскими главарями после поражения Германии. Уинстон Черчилль, премьер-министр Великобритании - колыбели парламентаризма - вплоть до марта 1945 года призывал расстреливать главарей рейха без суда и следствия. Президент США Франклин Рузвельт долго колебался и принял идею трибунала с большой неохотой. Лидер Советского Союза Иосиф Сталин с его крайне негативной репутацией по части соблюдения законности, с самого начала занял легалистскую позицию: преступников надо судить открытым международным судом. Предстояло преодолеть сопротивление целой армии противников международного трибунала - от всепрощенцев до сторонников суда Линча.
“Сделайте как русские!”
Осень 1942-го, самая страшная война XX века в разгаре. Не дожидаясь решения союзников, СССР начал сбор доказательств преступлений в полном соответствии с уголовно-процессуальными нормами. 2 ноября был создан специальный орган для расследования деяний оккупантов - Чрезвычайная государственная комиссия. Члены ЧГК эксгумировали массовые захоронения, допрашивали свидетелей, собирали подлинные немецкие документы.
Той же осенью Великобритания инициировала организацию аналогичного межгосударственного органа - Комиссии Объединенных наций. Но от момента принятия решения до учреждения КОН прошел год: Комиссия была создана лишь 20 октября 1943 года в результате давления ряда стран, и особенно Бенилюкса. В состав КОН вошли юристы и политики из 17 государств. Без Советского Союза.
Обе комиссии работали параллельно, но результаты их труда будут объединены лишь к осени 1945 года - в документах обвинения на Нюрнбергском процессе. Следователи европейских стран, подобно их советским коллегам, собирали доказательства преступлений нацистов - в отличие от ЧГК, не для суда, а для передачи их в Комиссию. Она в свою очередь решала, являются ли описанные деяния преступлением, а совершивший их - преступником. В дальнейшем материалы планировалось передать не в суд, а в некий “новый юридический орган”.
“Комиссия Объединенных Наций по военным преступлениям заседает уже несколько лет, но, кажется, безрезультатно. Ее механизм застрял в массе бессмысленного юридического идолопоклонства”, - возмущался американский конгрессмен Эммануэль Келлер. Министр иностранных дел Бельгии Поль-Анри Спаак, узнав о Харьковском суде над фашистами в декабре 1943 года, потребовал:
“Военные преступники должны быть судимы и наказаны по образцу того, как это сделали русские!”.
Конгрессмен Келлер догадывался, почему КОН не достаточно эффективна:
“Я подозреваю, что он (госдепартамент. - авт.) разделяет точку зрения Форин Оффис, который, очевидно, стремится, чтобы комиссия по военным преступлениям предпринимала как можно меньше действий или вообще не предпринимала никаких действий (...) Таким образом, русские имели серьезные основания для решительного отказа присоединиться к комиссии и игнорировать ее заключения”.
В январе 1945 года Госдепартамент США предложил своему представителю в КОН Герберту Пеллу попроситься в отставку. Причина: его работа обходится американской казне слишком дорого - 30 тысяч долларов в год. Пелл заявил, что готов работать за один доллар, но его все равно отозвали. И лишь уличные протесты вынудили американское правительство вернуть своего представителя в состав КОН.
К началу Нюрнберга КОН составила список из 7000 военных преступников. Правоведы Комиссии уточнили понятие “военное преступление”, расширив его за пределы Гаагских и Женевских конвенций, защищающих гражданских и военнопленных, до “подготовки и развязывания агрессивной войны”.
“Мы должны быть жесткими с германским народом”
Мозговые штурмы на тему наказания нацистских преступников сотрясали высокие кабинеты в Вашингтоне. Летом 1942 года друг и соратник Франклина Рузвельта Гарри Гопкинс предложил президенту создать неофициальную международную комиссию из знаменитостей. Гопкинс даже набросал список персон. От Советского Союза - писатель и “красный граф” Алексей Толстой. От Испании - журналист Хулио Альварес дель Вайо, от Италии - антифашист и политик Карло Сфорца. И так далее. Идея красивая, но непрактичная.
Другой близкий Рузвельту человек - госсекретарь США Корделл Халл - в мае 43-го сказал, как отрезал: “Всех повесить”. Это была весьма популярная точка зрения. По данным соцопроса 1945 года 67 процентов американцев выступали за скорую внесудебную расправу над нацистами, фактически за суд Линча.
Какое-то время американский лидер явно разделял эти настроения.
"Как у нас, так и в Англии имеются две школы мысли - те, кто хотел бы быть альтруистами по отношению к немцам, надеясь любовью и добротой вновь сделать их христианами, и те, кто придерживается значительно более жесткого курса. - Писал Рузвельт королеве Нидерландов Вильгельмине. - Я со всей решительностью принадлежу к последней школе."
“Мы должны быть по-настоящему жесткими с Германией, и я имею в виду весь германский народ, а не только нацистов. Немцев нужно либо кастрировать, либо обращаться с ними таким образом, чтобы они забыли и думать о возможности появления среди них людей, которые хотели бы вернуть старые времена и снова продолжать то, что они вытворяли в прошлом”
- позиция Рузвельта летом 1944 года.
Министр финансов Генри Моргентау, вошедший в историю как автор плана его имени, предусматривающего полную деиндустриализацию и административное расчленение Германии, также предлагал не церемониться с врагом: всех преступников из списка КОН поймать и расстрелять без суда.
Как ни странно, истинными законниками оказались американские военные. (Одним из немногих исключений стал генерал и будущий президент Дуайт Эйзенхауэр. В июле 1944 года он предложил без лишних разговоров расстрелять все нацистское руководство “при попытке к бегству”.) Военный министр США Генри Стимпсон назвал план Моргентау “преступлением против цивилизации”. Он собрал специальную группу юристов и аналитиков. Спустя месяц группа представила министру рекомендации: создать местные трибуналы для тех, кто совершил преступление только против США, и международный трибунал для транснациональных злодеев. Один из членов этой группы полковник Мюррей Бернайс проработал обвинение в заговоре с целью установления тоталитарной власти и подготовки войны. Впоследствии эта юридическая новация станет одной из основ обвинительного заключения в Нюрнберге.
Инициативный министр Стимпсон доложил о достижениях своей команды Рузвельту. Но президент все еще колебался. Больше, чем военному министру, он доверял своему личному советнику судье Сэмуэлю Розенману. Тот подключил к работе прокуроров. Наконец, в марте 1945 года сторонникам международного трибунала удалось переубедить Франклина Рузвельта. Он принял идею суда - но скорого и закрытого: без юридических сложностей, в отсутствие прессы.
Дело оставалось за малым - уговорить британского премьера Уинстона Черчилля.
“Казнь без суда более предпочтительна”
Насколько Сталин был последователен в приверженности замыслу международного суда, настолько же Черчилль этому противился. Очень долгое время он мыслил подобно госсекретарю Халлу. Только если американец предлагал “всех повесить”, то британец - расстрелять. Его мнение совпадало с общественными настроениями. По словам одного из политиков, англичане были готовы обсуждать всего две вещи: куда поставить виселицу и длину веревок.
В октябре 1944 года Черчилль написал Сталину:
“Не находите ли вы, что следует подготовить список, включающий, скажем, 50 или 100 лиц, чья ответственность за руководство или санкционирование всех преступлений и зверств установлена самим фактом их высоких официальных постов? (...) Новые имена могли бы добавляться в любое время”.
Черчилль предложил опубликовать список в газетах. Командир в ранге не ниже генерала, в чьи руки попадется человек из списка, даст приказ о немедленном расстреле. Телеграмма не была отправлена адресату, поскольку Уинстон Черчилль и министр иностранных дел Энтони Иден в том же месяце приехали в Москву на встречу с Иосифом Сталиным и Вячеславом Молотовым. Визит имел две цели: обсудить планы расчленения Германии, одобренные на Квебекской конференции в отсутствие СССР, и заодно - вопрос о военных преступниках.
Миссия провалилась по обоим пунктам. Вернувшись в Лондон, Черчилль написал Рузвельту:
“Дядя Джо” занял ультра-респектабельную позицию: не должно быть казней без суда, иначе во всем мире будут говорить, что мы боимся их судить.”
Британцы напомнили Москве о “наполеоновском прецеденте”. Французского императора в наказание за воинственность сослали на остров Св. Елены не решением суда, а по воле стран-победительниц. Сталин на это ответил:
“Должно быть соответствующее судебное решение. Иначе люди скажут, что Черчилль, Рузвельт и Сталин просто отомстили своим политическим врагам.”
На конференции “Большой тройки” в Ялте в феврале 1945 года участникам удалось согласовать хотя бы список главных преступников в общих чертах. Но вопрос о трибунале все еще висел в воздухе. Британский премьер-министр произнес что-то вроде “всех из списка надо бы просто поймать и расстрелять”.
Тогда американцы стали искать обходные пути воздействия на британского лидера. Рузвельт поручил своему доверенному лицу судье Розенману, который в этот момент находился в Европе, обсудить вопрос о суде над нацистами с лондонским политическим истеблишментом. Итоги усилий советника президента США можно увидеть из адресованного ему письма заместителя министра иностранных дел Соединенного королевства Александра Кадогана. "Правительство его величества внимательно обсудило аргументы, которые были высказаны в пользу какой-либо из форм предварительного судебного процесса, - написал дипломат. - Но правительство его величества глубоко обеспокоено также трудностями и опасностями, связанными с таким курсом, и полагает, что казнь без суда более предпочтительна".
Обратим внимание: письмо датировано апрелем 1945 года. До учреждения Нюрнбергского трибунала оставалось всего четыре месяца.
И все же Черчилль “сдался”. Военный министр США Генри Стимсон отметил в своем дневнике, что лишь твердость СССР и Франции, на чью поддержку опирались Соединенные Штаты, уговаривая Великобританию согласиться на международный трибунал, заставили английское правительство уступить. Итак, на конференции в Сан-Франциско в начале мая 1945 года Британия в лице своего премьера официально подтвердила готовность участвовать в международном трибунале.
Дискуссии велись не только между сторонниками суда с одной стороны и бессудной казни с другой. Немалое число западных политиков и юристов придерживались так называемой “стратегии милосердия”. Они предлагали отдать преступников в руки немцев, чтобы не вызывать в народе "враждебных чувств к союзникам". В статье “Милосердие”, опубликованной в конце 1944 года в журнале “Война и рабочий класс”, советский публицист Илья Эренбург писал:
"Чем объяснить снисходительность, до сих пор проявляемую в некоторых воюющих странах к виновникам страшных преступлений? (...) Люди, которые вступаются за якобы оклеветанную Германию, которые уже хлопочут об амнистии палачам, - не человеколюбцы, а любители зла. Они боятся торжества справедливости потому, что им, этим белоснежным, уютней, да и выгодней, жить с фашистами и полуфашистами; они боятся прозревших народов и разбуженной совести".
Международный УПК создали за семь недель
13 апреля, на следующий день после смерти Франклина Рузвельта, член Верховного Суда США Роберт Джексон выступил с докладом о необходимости Трибунала. Новый президент Гарри Трумэн впечатлился услышанным и предложил Джексона на должность главного обвинителя от США на будущем военном трибунале. В отличие от своего предшественника, Трумэн был последовательным сторонником международного суда над военными преступниками. С этого момента локомотив Нюрнберга было уже не остановить.
Теперь предстояло разработать инструментарий будущего процесса. Британское правительство пригласило в Лондон делегации стран Антигитлеровской коалиции - на конференцию, целиком посвященную трибуналу. 26 июня в Лондон прибыли десятки юристов, ученых, дипломатов. Людей, которым выпала судьба создать фактически новую отрасль законодательства - международное уголовное право.
“С советской стороны в этих переговорах участвовали член военной коллегии Верховного суда СССР генерал-майор юстиции И.Т. Никитченко, который впоследствии был назначен судьей Нюрнбергского трибунала от СССР, и профессор международного уголовного права А.Н. Трайнин, - вспоминает дипломат Олег Трояновский. - При них я был единственным помощником. Так что в мои обязанности входило быть и переводчиком, и секретарем, и экскурсоводом, и завхозом.” Судья Иона Никитченко не забыл расторопного атташе. “Никитченко не пожалел трудов, чтобы добиться от МИД СССР распоряжения об откомандировании О. А. Трояновского в Нюрнберг, - пишет глава секретариата советской делегации на Нюрнбергском трибунале Аркадий Полторак. - Здесь Олег сидел за судейским столом, обеспечивая контакт советских судей Международного трибунала с судьями других держав. Он же участвовал и во всех закрытых судебных заседаниях.”
В Лондоне закипела работа над созданием документов, которые станут юридической основой процесса: Соглашением между правительствами четырех стран-победительниц об учреждении Международного военного трибунала, Устава трибунала и Регламента. В сумме свыше ста статей. Задачи будут выполнены за семь недель, к 8 августа. Этот день считается рождением Международного трибунала.
Тем временем 17 июля в пригороде Берлина Потсдаме лидеры Большой тройки собрались на свою последнюю встречу. Место Франклина Рузвельта занял новый президент Гарри Трумэн. Уинстон Черчилль менее чем через десять дней потеряет премьерский пост, и в его кресло в Потсдамском дворце Цецилиенхоф сядет Клемент Эттли. Дискуссий о необходимости суда уже не будет - консенсус достигнут.
Источники:
Наталья Лебедева “Подготовка Нюрнбергского процесса”
Александр Звягинцев “Нюрнбергский процесс. Без грифа “Совершенно секретно”.
Аркадий Полторак “Нюрнбергский эпилог”
Олег Трояновский “Через годы и расстояния”
