Умер от стыда. Или от шнапса

Рейхс-пьяницу заела совесть

Накануне самоубийства Лей написал жене Маргарите из нюрнбергской тюрьмы:

“Со мной тут произошел казус – я впервые в жизни пожалел себя. Но казус даже не в этом, а в том, что эта жалость вдруг взяла и умножилась в сотни тысяч раз. Это было как удар, и я самым пошлым образом грохнулся в обморок (...) В сотни тысяч, в миллионы раз… Понимаешь, откуда эта “арифметика”? К убийцам всегда являются их жертвы. Я никого не убивал. Но я знал. Этого оказалось достаточно.”

В его искренности не приходится сомневаться. С этой женщиной он был правдив. В портфолио Лея к сорока годам накопилось множество любовных романов. Но однажды он встретил двадцатилетнюю Маргариту - сестру Рудольфа Гесса, еще одного будущего подсудимого Нюрнберга. Влюбился и женился, как вскоре выяснится, на тайной коммунистке по убеждениям, ненавидящей рейх и ее фюрера.

Брак был заключен в 1930-м. Активность молодожена на нацистском поприще шокировала юную Маргариту, и спустя восемь лет она бросила Лея. Свое окончательное решение она приняла после “хрустальной ночи” 9-10 ноября 1938 года, когда по городам Германии прокатилась волна еврейских погромов. В спальне детей Леев ночевал гость - такой же малыш, сын управляющего дома Гессов. Все дети уснули, кроме маленького Генриха Лея. Он услышал разговор охранников за дверью. В городе происходят такие интересные вещи, а они вынуждены коротать ночь в этом дурацком коридоре. А ведь можно было бы расправиться с “жиденком”, которого пригрели хозяева. Услышав такое о своем друге, мальчик испытал сильнейшее душевное потрясение - его пришлось долго лечить. После этого Маргарита бросила мужа и забрала детей.

К середине 1930-х Лей был уже безнадежным алкоголиком. Однажды он чуть не угробил герцога Виндзорского (отрекшегося от престола короля Британии Эдуарда VIII) и его супругу Уоллис Симпсон. Их скандальный визит в нацистскую Германию и знакомство с Гитлером - дело рук Роберта Лея. Пьяный Лей сидел за рулем и вез гостей на очередной раут. Автомобиль врезался не то в забор, не то в дерево - все уцелели, но из-за этого чуть не случился международный скандал. Лей числился фюрером германского рабочего класса, его портреты висели в заводских цехах и даже в иных гостиных. Но языкастые пролетарии прицепили к нему малопочтенные прозвища - “рейхс-пьяница” и “вечно синий”.

В поисках утешения брошенный Лей женился на певице по имени Инге. Роскошная блондинка - праздник для глаз ценителей чистоты арийской расы. Родила такую же дочь, которую назвала Лора Лей - реверанс в сторону воспетой Гейне мифологической речной девы Лорелеи. Лей не оценил романтичности молодой жены. В 1942 году спивающаяся вслед за своим мужем, разочарованная Инге Лей написала Гитлеру “верните моему бесконечно любимому мужу его бесконечно любимую Маргариту” - и застрелилась.

К моменту, когда Лей писал “бесконечно любимой Маргарите” прощальное письмо из тюремной камеры, она уже давно жила в США, стараясь забыть ужасы и позор прошлого. Позже она скажет, что любила своего мужа и своего брата, но ненавидела Германию.

Выше только Гитлер

Роберт Лей родился в 1890 году. Его юность не лишена парадоксов. Достоверно известно, что его отец - землевладелец из Рейнской области - совершил умышленный поджог своего имущества, чтобы получить страховку. Из этого делается вывод о том, что Лей - выходец из бедной фермерской семьи. При этом он отучился в трех университетах, был вхож в круги крупнейших рейнских латифундистов. Сложно понять, как это удалось седьмому из одиннадцати детей разорившегося фермера. В дальнейшем эта двойственность позволяла Лею претендовать на статус “своего парня” как в высшем обществе, так и среди бедноты.

В 1914 году Лей добровольцем отправился на фронт, служил в воздушной артиллерии, а когда его самолет сбили над Францией, попал в плен. Он получил тяжелую травму головы, из-за которой у него нарушилась речь, появились странности в поведении и, возможно, пристрастие к выпивке. Все это не помешало Лею после плена закончить образование, получить докторскую степень по химии и начать довольно успешную научную карьеру. В частности, он работал в компании Bayer AG, которая сегодня знаменита тем, что стала первым и самым массовым производителем аспирина.  

Но политические страсти сбили с пути перспективного химика. После того как в 1923 году франко-бельгийские войска оккупировали индустриальное сердце Германии - Рурскую долину - под предлогом того, что Веймарское правительство медлит с выплатами репараций, Роберт Лей пришел к нацистам и остался им верен до последнего вздоха. Он вступил в НСДАП в 1924 году, сблизился с Гитлером и во внутрипартийных спорах всегда стоял за него горой. В 1925 году на одной из партконференций против Гитлера образовалась коалиция. Геббельс требовал исключить из партии “мелкого буржуа Адольфа Гитлера”. Заика Лей умудрился перекричать Геббельса. Гитлер сохранил партбилет и облек своим вечным доверием  “самого великого идеалиста”, как он называл Лея.

В дальнейшем его карьера шла исключительно по партийной линии. Он возглавлял одну из газет НСДАП, избирался в Рейхстаг, был гауляйтером (региональным партийным лидером) и рейхсинспектором (контролировал гауляйтеров). Звездный час для Роберта Лея пробил в 1933 году, когда Гитлер поднял его на вторую ступень нацистской партийной иерархии, назначив рейхсляйтером. За время существования Третьего рейха рейхсляйтерами побывали всего 22 человека. Из 22 подсудимых (включая Лея) должность рейхслятера имели Гесс, Розенберг, Франк, Ширах, Фрик и Борман. Выше них был только Гитлер, они подчинялись только ему.

“Ночь длинных ножей” для профсоюзов

В 67-миллионной Германии 1920-1930-х промышленный пролетариат составлял, по разным оценкам, от 8,5 до 12 процентов работающего населения. Для сравнения, в России накануне революции таковых было всего 1,5 процента. Большинство германских пролетариев состояло в профсоюзах. Рабочие профсоюзы Веймарской республики формально были независимы, но имели над головой координирующий центр, который современные исследователи называют “зонтичной структурой” - Всеобщее объединение немецких профсоюзов. Идеологически германские трейд-юнионы находились под влиянием социал-демократов.

Миллионы молодых, здоровых, плохо образованных мужчин, которым нечего терять, кроме своих цепей - нацисты не могли игнорировать такую армию. В 1933 году с подачи Гитлера Лей организовал всеобщую забастовку против свободных профсоюзов. В ней приняли участие 5 миллионов человек. Они стали базой для “Германского трудового фронта” (DAF) - жестко централизованной структуры, управляемой НСДАП.

В результате давления или сделок с лидерами отраслевых профсоюзов многие рабочие в одночасье превратились из социал-демократов в национал-социалистов. Как пишут современные исследователи, в один прекрасный день рабочие увидели, что их заводы и цеха увешаны красными флагами - что вполне соответствовало их политическим вкусам. На черную свастику в центре флагов они смотрели сквозь пальцы.

DAF прислал своих представителей в руководство каждого предприятия. Принадлежащая старым профсоюзам недвижимость была конфискована, неподчинившихся активистов арестовывали и убивали, многих отправили в нацистский политический концлагерь Дахау. Во главе созданный лично им пирамиды встал Роберт Лей.

Фашистский социализм

Наступила эпоха в истории германского пролетариата, которую до сих пор воспевают неонацисты. Красных флагов и слово “рабочая” (arbeiter) в названии партии НСДАП было недостаточно, чтобы без опасений рассчитывать на преданность многолюдного пролетарского сословия. Роберт Лей начал строить социализм - ведь он был “великим идеалистом”, как выразился его фюрер. Но у его социализма оказалось фашистское лицо.

DAF открыл подразделение “Сила через радость”. Рабочих водили в культпоходы по музеям и театрам, провинциалов возили в столичные города на экскурсии. Передовикам выдавали бесплатные или очень дешевые путевки на отдых. DAF открыл несколько учебных центров для рабочих, где вместе с общим образованиям слушателям вдалбливали нацистские установки. Благодаря членским взносам и поборам с работодателей DAF построила круизные теплоходы и даже заложила собственный морской курорт.

Идеализма здесь не было ни на грош. Лею приписывают такую фразу:

"Мы начинаем с трехлетних детей. Как только ребенок научится думать, мы даем ему в руки флажок; потом – школа, гитлерюгенд, штурмовой отряд, служба в армии (…) Человек попадает к нам в обработку, сам того не понимая, и, когда он проходит через все эти стадии, его берет Трудовой фронт и не отпускает до самой могилы, хочет он этого или нет".

Глава Трудового фронта понимал, что одной лишь “социалкой” он не завоюет сердца немцев. Лей занялся производственными вопросами. В 1938 году DAF начал строить завод Volkswagen для выпуска “народного” автомобиля. Строительство велось на деньги от продажи украденных в 1933 году профсоюзных активов. Модель автомобиля разработал завод Porsche.

Гитлер громогласно пообещал, что каждый рабочий сможет обзавестись автомобилем по цене 990 рейхсмарок. Средняя зарплата промышленного рабочего составляла около ста рейхсмарок. При тогдашних ценах почти все эти деньги тратились на самое необходимое. Но Леевский Трудовой фронт совместно с госбанком предложил гражданам рассрочку - вносить по 5 марок ежемесячно.

Производство еще не было запущено, но уже стало ясно, что себестоимость автомобиля более чем вдвое превысит объявленную цену. Вскоре после начала Второй Мировой завод переориентировался на выпуск военных машин - всего с конвейера сошло 65 тысяч армейских автомобилей. К концу войны держателями сертификатов, исправно вносивших по 5 марок в месяц, оказалось 340 тысяч немцев. В 1960-е часть они судились с предприятием и сумели достичь компромисса. Тогда-то и выяснилось, что большинство вкладчиков были вовсе не рабочими, а представителями среднего класса с более существенными доходами.

Гитлер оценил деятельность Лея на индустриальном поприще. В 1942 году, когда в Германию со всех концов Европы шли эшелоны якобы нанятых, но на самом деле принудительно свозимых людей, предложил ему должность комиссара по рабочей силе. Лей попросил немного времени, чтобы подумать. У него были сомнения насчет эффективности подневольного труда - в тот момент в “идеалисте” проснулся технократ.

С позволения Гиммлера он под видом заключенного отправился в концлагерь, где пару суток таскал тяжести и терпел тычки охранников. Вернувшись на волю, он сделал два вывода. Первый: в концлагерях плохая дисциплина. “Когда русскую свинью нужно бить, это должен делать обычный немецкий рабочий”, - заявил на одном из совещаний фюрер германского пролетариата. Второй вывод - рабский труд не достаточно производителен. Лей отказался от должности, которая досталась Фрицу Заукелю - также будущему “герою” Нюрнберга.

Истинным мотивом трудовых порывов Роберта Лея были вовсе не интересы вверенного ему рабочего класса. Даже его симпатия к “людям от станка” - всего лишь имитация. Вот как он отзывался о своей миссии в частном письме:

"Я занимаюсь скучной работой – внушаю недоумкам, что они соль земли, раса господ, будущие властелины мира. Наши такие же тупицы, как остальные <...> Наш рабочий, пока он работает, внушаем и управляем, как прыщавый подросток. Он наденет военную форму, даже не заметив, будучи уверен, что его просто переставили на другое место на конвейере общенационального труда".

Мертв? Это к лучшему

Очевидцы тех лет и событий говорят о деградации Роберта Лея в последние месяцы войны. Он начал превращаться в вечно пьяного шута. Донимал Гитлера завиральными идеями про чудо-лучи (не исключено, что прочел “Гиперболоид инженера Гарина” Алексея Толстого), написал служебную записку о том, как разжечь войну между евреями в концлагерях, придумал проект “рыцарских замков” - школ для выращивания нацистской элиты.

И все же именно Лей вместе с Борманом и Геббельсом оставались самыми близкими Гитлеру людьми. В последний раз они виделись 20 апреля в день рождения Гитлера в его берлинском бункере. Оттуда Лей направился в район Баварских Альпов, еще не занятый американцами, с заданием собрать остатки вооруженных сил и, дождавшись приезда фюрера, дать решительный бой. Гитлер не приехал, через десять дней он покончил с собой, а 8 и 9 мая Германия капитулировала.

Роберт Лей прятался в доме сапожника в горной деревушке. 16 мая в дом нагрянули американские десантники. Лей назвался чужим именем, но американцы все-таки решили проверить его личность и увели, в чем был - в пижаме и пальто. Лея опознал и сдал противнику застарелый враг и соратник по партии.

Оказавшись в тюрьме Нюрнбергского Дворца правосудия, Лей очень возмущался предвзятостью трибунала. “Он был в крайне возбужденном состоянии, беспрестанно ходил взад и вперед по камере, - пишет Густав Гилберт, военный психолог, работавший в Нюрнберге, - “Защищать себя от обвинений в преступлениях, о которых я не имел ни малейшего понятия? Если после всего ужасного кровопролития, которое повлекла эта война, требуется еще парочка жертв для удовлетворения чувства мести победителя — тогда все понятно! Они нашлись, — заикаясь, произнес Лей. И тут же, расставив руки в стороны и привалившись к стене камеры в позе распятого Христа, ударился в театральную декламацию: — Поставьте нас к стенке и расстреляйте — вы ведь победители! Но к чему тащить меня на этот суд, как п…, как п… — Лей так и не смог договорить слово «преступника», мне пришлось сделать это за него, после чего он добавил: — Видите, у меня даже язык не поворачивается это выговорить”.

25 октября Лей удавился самодельной веревкой. В предсмертной записке он признал только один из своих грехов - антисемитизм:

“Мы оставили Бога, и поэтому мы были оставлены Богом. Мы поставили человеческую волю на место Его благодати. Антисемитизмом мы нарушили основную заповедь Его творения. Антисемитизм исказил наше мировоззрение, и мы совершили серьезные ошибки. Трудно признавать ошибки, но само существование нашего народа находится под вопросом; мы, нацисты, должны иметь мужество, чтобы избавиться от антисемитизма. Мы должны заявить молодежи что это была ошибка”.

Опасаясь того, что самоубийство может стать заразным, администрация тюрьмы вчетверо увеличила охрану. Остальным заключенным сообщили об инциденте только через четыре дня. “Я как раз находился в камере Геринга, когда доставили это извещение, - пишет Густав Гилберт. - Геринг с безучастным видом пробежал глазами бумагу, ни один мускул не дрогнул на его лице. После того как служащий покинул камеру, он обратился ко мне: “Что он мертв, так это к лучшему, поскольку у меня были сомнения насчет его поведения на процессе. Он всегда был какой-то рассеянный, эти его вечные необъяснимые выспренние монологи. Не сомневаюсь, что и на допросах он не раз выставлял себя на посмешище. Могу сказать, что для меня его самоубийство — не сюрприз, потому как он рано или поздно допился бы до смерти”.

Единственный, кто скорбел по поводу Роберта Лея - ограниченный фанатик Юлиус Штрейхер.” В лучшие времена лидер Трудового фронта обязывал немецких рабочих выписывать антисемитский листок Штрейхера “Дер Штюммер” (“Штурмовик”). В лагере для военнопленных только Лей не брезговал общаться со Штрейхером. Но своей смертью он разочаровал самого голосистого юдофоба рейха. Тот счел отказ от антисемитизма и самоубийство ошибкой и малодушием.

 

Источники:

Елена Съянова “Десятка из колоды Гитлера”

Ульрих Шульц “Новая немецкая биография”, т. 14

Richard Evans “The Third Reich in Power, 1933-1939” 

Густав Гилберт “Нюрнбергский дневник”