Долгое время в зарубежной историографии Нюрнберга превалировало мнение о том, что заслуга в создании юридической базы процесса полностью принадлежит американцам. Но в последние годы западные историки все чаще говорят об ошибочности прежних оценок. Героем ряда англоязычных исследований стал советский профессор Арон Трайнин. Он разработал основные правовые формулы процесса и оказал революционное влияние на систему международного права.
“В большинстве англоязычных публикаций участие СССР в Нюрнберге описывается как ахиллесова пята испытаний: прискорбная, но неизбежная сделка Фауста, которую США и Великобритания заключили, чтобы положить конец войне и привлечь нацистов к ответственности, - пишет американская исследовательница Франсин Хирш в статье “Советы в Нюрнберге: международное право, пропаганда и создание послевоенного порядка”. - В популярных работах, сформировавших общепринятое мнение о судебных процессах, мало внимания уделяется той существенной роли, которую Советский Союз играл во всех аспектах Международного военного трибунала.”
О каких аспектах говорит историк? Советский Союз оказался единственным из участников антигитлеровской коалиции, кто с самого начала и до победного конца отстаивал идею международного суда - это очевидно. Правовая канва процесса - также во многом заслуга “Советов”.
В 1937 году профессор уголовного права из МГУ Арон Трайнин, выпускник еще дореволюционного юрфака Московского университета, опубликовал книгу “Защита мира и уголовного права”. Он подверг критике Лигу Наций за то, что она отказалась признать развязывание агрессивной войны преступлением и еще в 1920 году упустила возможность создать международный уголовный суд для наказания агрессоров. Трайнин доказывал необходимость создания “уголовного кодекса по защите мира”, он сетовал на то, что в соответствии с действующим международным правом “незаконная охота на кроликов карается более сурово, чем организация военного уничтожения людей”.
Идея “преступления против мира”, то есть, войны как преступного деяния, звучала на различных международных конференциях. “Но Трайнин дал этой концепции окончательную формулировку, которая позже послужит основой для Нюрнбергской хартии”, - констатирует Франсин Хирш.
Книга Трейнина было переведена на английский, французский и немецкий языки, ею заинтересовались в политических кругах. В октябре 1944 года ее обсуждали на заседании Комиссии объединенных наций по военным преступлениям. В декабре изучили в Госдепартаменте и военном министерстве США. Работа Трайнина легла на стол судьи Верховного суда Роберта Джексона, который вскоре будет назначен главным прокурором США в Нюрнберге. В июне 1945 года, накануне Лондонской конференции, книгу советского правоведа изучили британцы. Дэвид Максвэлл Файф, который возглавит делегацию королевства на Лондонской конференции, назвал ее “находкой”.
Арон Трайнин отправился в Лондон в составе советской делегации. (Он будет работать и в Нюрнберге - советником обвинения со стороны СССР.) В Лондоне четыре державы-победительницы приняли дефиницию “преступления против мира” именно в номенклатуре Трайнина: “военные преступления” и “преступления против человечности” - отдельные, хоть и взаимосвязанные обвинения. Также включили в Нюрнбергскую хартию обвинение в соучастии. Само понятие соучастия было сформулировано в американской версии: соучастники преступления это – “лидеры, организаторы, подстрекатели и сообщники, участвовавшие в разработке или исполнении общего плана или заговора с целью совершения преступлений, несут ответственность за все действия, совершенные любыми лицами во исполнение такого плана”. “Определение, предложенное американцами, Советы приняли с энтузиазмом, - пишет Франсин Хирш, - В конце концов, это было удивительно похоже на то, что предложил Трайнин”.
По мнению другого американского исследователя Джорджа Гинзбурга, идеи Трайнина имели “революционные последствия для будущего развития доктрины международного права”.
