Проект "Нюрнберг. Начало мира" публикует фрагменты стенограмм Нюрнбергского трибунала, ранее не издававшихся на русском языке. Исторические документы переведены студентами российских вузов в рамках лингвистического проекта "НЮРНБЕРГ-75", созданного совместно МИА “Россия сегодня” и Министерством науки и высшего образования Российской Федерации.

Выполнила перевод студентка 4 курса Российского университета дружбы народов Дарья Ефимова. Студентка об опыте перевода: “Работа с историческим документом безусловно отличается от других переводов. Для полноценного и грамотного перевода необходимо не только знание языка, но и владение специальной военной лексикой и терминологией, и, самое важное, корректное сопоставление ее с историческими событиями". Проверила перевод доцент кафедры иностранных языков юридического института РУДН, кандидат педагогических наук Ирина Крузе.

Фрагмент утреннего заседания МВТ, 1 августа 1946 года, четверг.

Из стенограмм Нюрнбергского процесса. Впервые публикуется на русском языке. Перевод с немецкого.

Утром 1 августа 1946 года американское обвинение провело перекрестный допрос свидетеля защиты Вернера Беста, которого вызвали в суд адвокаты гестапо. 

Участники допроса

Вернер Бест — обергруппенфюрер (генерал рода войск) СС, в качестве уполномоченного Рейха в Дании в 1942-1945 являлся главным проводником нацистской политики в этой стране. Учитывая публичное заявление Германии, что Дания взята под защиту от нападений союзников, в отличие от рейхскомиссаров оккупированных территорий не обладал всей полнотой власти. Следовал политике лавирования между датским правительством и руководством Германии.

Уитни Харрис — помощник главного обвинителя от США, лейтенант-коммандер (капитан 3-го ранга). 

Исторический контекст

"Часть допроса посвящена репрессивным мерам в Дании, решение о которых Гитлер принял в декабре 1943 года — после того, как в августе в нескольких датских городах состоялись забастовки и активизировалось Движение сопротивления, — отмечает юрист, исследователь международного права Сергей Мирошниченко, который много лет переводит стенограммы Нюрнбергского процесса. — В центре забастовочного движения, городе Оденсе произошли столкновения демонстрантов с немецкими войсками, были раненые и убитые. Гитлер потребовал у Беста и высшего руководителя СС и полиции в Дании Панке, чтобы за каждого убитого немца убивали пятерых датчан.

Во время допроса Бест подтвердил сведения, приведенные в докладе датского правительства, — цепочку решений от Гитлера до руководства гестапо в Дании, в том числе причастность к ним начальника Главного управления имперской безопасности (РСХА) Эрнста Кальтенбруннера и шефа гестапо Генриха Мюллера.

Вторая часть фрагмента касается реализации в Дании и Германии "Приказа "Пуля"". 2 марта 1944 года вышел приказ Мюллера о передаче военнопленных в ближайшие отделения Гестапо. Он содержал указание, что отдельные категории военнопленных подлежали "акции К", или "акции "Пуля"" (отсюда и название документа), то есть убийства в лагере Маутхазен. Чаще всего жертвами становились советские военнопленные.

Этот приказ был тягчайшим нарушением Женевской конвенции 1929 года, которая запрещала наказывать военнопленных без судебного разбирательства. В ходе допроса Беста приводятся документы, которые раскрывают подробности взаимодействия гестапо и вермахта во время передачи пленных от армии к полиции для исполнения "акции К", а также свидетельствуют о непосредственном участии гестаповцев в этих преступлениях".

Харрис: Да. Гитлер отдал приказ Гиммлеру, который передал его Кальтенбруннеру, тот, в свою очередь, передал его Мюллеру, который распорядился об исполнении приказа гестапо, и тем не менее, вы знали, что именно тогда в Дании начались эти убийства и это умышленное уничтожение частной собственности, не так ли?

Бест: В общих чертах эти факты мне известны.

Харрис: Да, и вы знали, что эти преступления были совершены, ведь вы даже опротестовали некоторые из них. Например, вспомните, как эти жестокие преступники взорвали трамвай в Оденсе, причем пассажиры были убиты и ранены. Вы помните это?

Бест: После этого я неоднократно выступал против применения этого метода в разных ситуациях, направляя соответствующие письма и телеграммы.

Председатель: Вы не ответили на вопрос. Вопрос звучал так: вы знали, что трамвай взорвали?

Бест: Я уже не так подробно припоминаю отдельные случаи и поэтому теперь не знаю, по каким основаниям я выражал протест. Однако я знаю, что делал это во многих случаях.

Харрис: Что же, доктор Бест, я знаю, что у вас очень короткая память, но я все же думаю, что вы можете вспомнить то, что сказали 10 июля 1946 года. Посмотрите на заявление, которое вы сделали доктору Калки. Тут вы сказали: "В подобном случае я прибегну, например, ко взрыву трамвая в Оденсе". Разве вы не видите, что там, доктор Бест? Заявление, которое вы сделали 10-го...

Бест: Простите, где это сказано?

Харрис: Вы найдете это примерно в середине документа

Бест: Постойте, это неправильный перевод. Я сказал ... производство дорожных подрывных работ на проспекте в Оденсе — это означает, что несколько домов на этой улице были подорваны в одно и то же время. Речь идет не о вагоне, а о ряде домов.

Харрис: Что ж, доктор Бест, вы также помните убийство четырех врачей в Оденсе, которое вы опротестовали, потому что вам эти врачи были представлены национал-социалистическим окружением как дружелюбно расположенные к немцам.

Бест: Да. Впрочем, это была не единственная причина, я только указывал на усиливающуюся бессмысленность этих мер, обнаружив, что некоторые из этих врачей дружелюбно относятся к немцам.

Харрис: Да, это все же было ужасно, что гестапо было вынужденно убить немецких друзей в Дании. Их было так мало. Кому вы направили свои протесты против убийственной деятельности гестапо (массовых безосновательных убийств)?

Бест: Мои протесты регулярно направлялись в Министерство иностранных дел, которое в любом случае было вышестоящей инстанцией для меня.

Харрис: Да. Ваши протесты дошли до подсудимого Риббентропа, не так ли?

Председатель: Лейтенант-коммандер Харрис, у нас есть ссылка на какой-нибудь документ, в котором содержится встреча от 30 декабря 1943 года?

Харрис: Да, он есть в официальном правительственном отчете датской делегации, RF-901.

Председатель: Благодарю.

Харрис: Доктор Бест, вчера вы дали показания, согласно которым, айнзацкоманда полиции безопасности и службы безопасности рейхсфюрера СС в Дании выступала против секретного декрета "Пуля" (также именуемого "Акция-пуля"), не так ли?

Бест: Да.

Харрис: Кто сказал вам, что айнзацкоманда выступила против декрета о расстреле в Дании?

Бест: Об этом мне сообщил глава исполнительной власти, доктор Гофман.

Харрис: Да, доктор Гофман. Он был главой гестапо в Дании, не так ли?

Бест: Из отдела Гестапо при командующем полицией безопасности.

Харрис: И когда приблизительно доктор Гофман сказал вам это?

Бест: Я не могу точно вспомнить, упоминалось ли на встрече с доктором Гофманом об этом факте или же речь шла об отдельных мерах, которые были отклонены в то время. Может быть, полученная информация убедила меня, что указ никогда не применялся. Такого случая не было.

Харрис: Что же, доктор Бест, в своем последнем ответе вы только что сказали, что в Дании доктор Гофман сообщил вам о том, что гестапо выступило против декрета о расстреле. Так это правда или нет?

Бест: Я не говорил, когда и где узнал об этом, просто сказал, что указ не применялся по собственной инициативе полиции. Я не сказал, когда и где мне это сообщили.

Харрис: В чем суть декрета о "Пуле"? 

Бест: Сегодня благодаря некоторым материалам и протоколам я знаю, что это были меры в отношении тех, кого, я полагаю, считали беглыми военнопленными.

Харрис: Что ж, когда перед комиссией допрашивали о вашей осведомленности по поводу декрета о "Пуле" расстреле, вы ничего не сказали про беседу с доктором Гофманом, не так ли?

Бест: Насколько я помню, меня только спросили, знал ли я тогда об указе о "Пуле", когда был при исполнении служебных обязанностей. В то время я не видел его и только сейчас прочитал здесь — думаю, я уже упоминал об этом.

Харрис: Если Трибунал позволит мне, я хотел бы представить два документа в качестве доказательств. Эти документы стали нам известны всего два дня назад и соответственно ранее были не доступны. Поэтому мы не могли предъявить его тем, кто давал показания перед комиссией по гестапо. Я считаю, что этот свидетель может помочь нам установить некоторые имена. Я хотел бы попросить Трибунал предоставить эти документы только свидетелю. Они довольно объемные. Однако я все же постараюсь как можно короче подвести итоги и как можно быстрее выяснить из них все необходимое, возможно, за 15 минут оба документа.

Председатель: Да, продолжайте, лейтенант-коммандер Харрис.

Харрис: В таком случае я предлагаю обратиться к документу R-178, который станет вещественным доказательством US-910, и прошу передать этот документ свидетелю. 

Этот документ был изъят объединенной британо-американской аналитической группой по обработке документов и передан представителю со стороны обвинения в научно-исследовательский центр документации по авиационной технике в Лондоне. Он содержит подробную переписку, касающуюся жалобы некоего майора Мейнеля на сотрудников гестапо в Мюнхене, Регенсбурге, Нюрнберге и Фюрте, предметом которой является проверка и убийство русских военнопленных.

Я прошу свидетеля взглянуть на документ F, стр. 7 английского перевода.

Вы увидите, что это отчет отдела гестапо в Мюнхене, в котором перечислены 18 лагерей, где гестапо проверило 3088 русских военнопленных, 410 из которых были отобраны в качестве нежелательных.

На странице 8 английского перевода вы обнаружите, что 410 отобранных русских военнопленных принадлежали к следующим категориям: чиновники и офицеры, евреи, интеллигенты, фанатичные коммунисты, подстрекатели и тому подобное, совершившие побег, неизлечимо больные.

На странице 9 английского перевода вы обнаружите, что 301 из 410 русских военнопленных, отобранных таким образом, были казнены в концлагере Дахау в указанный в докладе день.

Свидетель, далее на странице 10 английского перевода вы можете увидеть, что 410 этих самых отобранных русских в Мюнхене составляют 13 процентов, в то время как отделы гестапо в Нюрнберге, Регенсбурге и Фюрте проверяли в среднем от 15 до 17 процентов. В этом отчете, подписанном Шермером, также же говорится:

"Обвинение верховного командования вермахта (ОКВ) в том, что русских проверили совершенно поверхностно, решительным образом должно быть отвергнуто". 

Свидетель, вам знаком Шермер?

Бест: Нет, это имя мне не известно.

Харрис: Хорошо. Затем посмотрите на документ "G", отчет из отдела гестапо Мюнхена, в котором содержится жалоба в отношении майора Мейнеля; и на странице 13 английского перевода вы увидите заявление, в котором Мейнель доложил верховному командованию вермахта о поверхностной проверке русских.

Вы можете видеть, что в отчете службы безопасности рейхсфюрера о майоре Мейнеле, последний обвинялся в том, что в определенной степени не одобрял национал-социализм. Например, он в повседневном приказе упоминал Бога, но не фюрера.

Председатель: Где это можно найти?

Харрис: На странице 13 английского перевода, примерно посередине страницы, господин Председатель.

[обращается к свидетелю:] 

Доктор Бест, это было признаком плохого национал-социалиста, не правда ли ... если кто-то ставит Бога выше Гитлера.

Бест: Я не понимаю, на какой вопрос я должен ответить. Что касается всего этого, я хотел бы подчеркнуть, что в конце мая 1940 года я подал в отставку с должности в управлении полиции безопасности рейхсминистерства внутренних дел, вследствие чего мне ничего не известно о том, что произошло в 1941 году.

Харрис: Хорошо, тогда я предлагаю обратиться к документу "G", страница 15 английского перевода.

Там вы найдете следующее положение:

"Однако опыт показал, что русских можно было принудить к труду только с помощью крайней жестокости, применяя телесные наказания".

Доктор Бест, теперь обратимся к документу "H". На странице 17 английского перевода появляется следующее утверждение: 

"Я также указал майору Мейнелю на то, что деятельность айнзацкоманд проводилась с согласия верховного командования вооруженных сил вермахта и в соответствии с полученными директивами, которые были разработаны Верховным командованием вооруженных сил (ОКВ), отделом по делам военнопленных".

Этот документ подписан Шиммелем. Вы знакомы с Шиммелем?

Бест: Шиммель… Я не видел имени Шиммель, но кажется, я припоминаю, что был правительственный советник с таким именем в гестапо.

Харрис: Хорошо, в таком случае у нас есть документ "I". Ближе к концу страницы 21 английского перевода вы увидите, что Мейнель в ответ на выдвинутые против него обвинения заявил следующее:

"В ответ на мое объяснение, что передача советских военнопленных вызовет у офицеров серьезное психическое потрясение, правительственный советник Шиммель ответил мне, что некоторые из эсэсовцев, которым было поручено привести смертный приговор в исполнение, находились на грани психического расстройства".

Свидетель, теперь перейдем к документу "М". На странице 26 вы найдете заключение о том, что рейхскомиссар по делам национальной обороны был проинформирован об этих убийствах и одобрил их. Это было в VII военном округе. Вы знаете, кто был рейхскомиссаром по делам национальной обороны в VII военном округе, кто одобрил эти убийства?

Бест: Рейхскомиссар? Ах, имеется в виду рейхскомиссар обороны.

Харрис: Да, рейхскомиссар обороны.

Бест: Я не помню рейхскомиссара обороны в VII военном округе, потому что в то время я был вдалеке от рейха и служил за его пределами.

Харрис: Хорошо. Тогда продолжим. Есть много других случаев проверки советских военнопленных, которых должно было казнить гестапо. Итак, эта проверка была проведена в самой Германии органами гестапо на местах. Я не хочу тратить на это время, но я хочу, чтобы вы, свидетель, взглянули на документ "Т", поскольку мне нужны доказательства исхода спора с майором Мейнелем. Документ "Т" — радиограмма из гестапо в Берлине.

Председатель: Где об этом сказано?

Харрис: Страница 37, ваша честь. Я цитирую:

"Проверенные военнопленные будут переведены в концлагерь Бухенвальд по результатам встречи с ОКВ. Сегодня я прошу вас известить об этом высшего руководителя СС и полиции, а также о том, что Мейнелю будет дано другое поручение".

Итак, эта радиограмма пришла из РСХА (главного управления имперской безопасности), отдела IV a. Доктор Бест, это было гестапо, не так ли? 

Бест: Да.


Источники:  

Перевод выполнен по тексту немецкого издания стенограмм Нюрнбергского процесса International Military Tribunal: суд Международного военного трибунала над главными военными преступниками. Часть 1. Том 1/2. - 2002 A 13760 изд.  -  Frechen Komet, 2001. - С. 549. 

Издание размещено на портале Немецкой национальной библиотеки

Harris: Ja. Hitler gab den Befehl an Himmler, der ihn an Kaltenbrunner weitergab, der ihn wiederum an Müller weitergab, der die Gestapo in Bewegung setzte, und Sie wußten doch, daß daraufhin diese Morde und diese willkürliche Zerstörung von Privateigentum in Dänemark einsetzten, nicht wahr?

Best: Diese allgemeine Tatsache ist mir bekannt.

Harris: Ja, und Sie wußten, daß man diese Taten verübt hat, denn Sie haben ja gegen einige protestiert. Sie erinnern sich zum Beispiel doch, daß diese Gewalttäter in Odense einen Straßenbahnwagen sprengten, wobei Fahrgäste getötet und verletzt wurden. Erinnern Sie sich daran?

Best: Ich habe in der Folgezeit immer wieder aus verschiedenen Anlässen gegen die Anwendung dieser Methode protestiert, indem ich entsprechende Berichte oder Telegramme...

Vorsitzender: Sie haben die Frage nicht beantwortet. Die Frage lautete: Wußten Sie, daß der Straßenbahnwagen in die Luft gesprengt worden war?

Best: Ich erinnere mich an die einzelnen Fälle nicht mehr genau und weiß deshalb nicht mehr, aus welchen einzelnen Anlässen ich meine Proteste erhoben habe. Ich weiß aber, daß ich es in sehr vielen Fällen tat.

Harris: Nun, Dr. Best, ich weiß, daß Sie ein sehr kurzes Gedächtnis haben, aber ich hätte doch geglaubt, daß Sie sich an die Dinge erinnern können, die Sie am 10. Juli 1946 erzählt haben. Sehen Sie doch Ihre Erklärung an, die Sie Dr. Kalki gegeben haben. Da sagten Sie:

»Ich benutze bei einer solchen Gelegenheit das Indieluftsprengen einer Straßenbahn in Odense z.B.«

Sehen Sie das dort nicht, Dr. Best? Die Erklärung, die Sie am 10....

Best: Verzeihen Sie, wo steht das?

Harris: Sie finden das ungefähr in der Mitte des Dokuments.

Best: Halt, das ist eine falsche Übersetzung. Ich habe gesagt... die Sprengung eines Straßenzuges in Odense, das bedeutet, daß in dieser Straße mehrere Häuser gleichzeitig gesprengt wurden. Es handelt sich nicht um einen Wagen, sondern um einen Zug von Häusern.

Harris: Nun, Dr. Best, Sie erinnern sich auch der Ermordung von vier Ärzten in Odense, gegen die Sie protestiert haben, weil diese Ärzte Ihnen von nationalsozialistischen Kreisen als deutschfreundlich bezeichnet worden waren.

Best: Ja. Im übrigen war das nicht der einzige Grund, ich habe nur auf die verstärkte Sinnlosigkeit dieser Maßnahmen hingewiesen, indem ich einen Teil dieser Ärzte als deutschfreundlich festgestellt hatte.

Harris: Ja, das war doch schrecklich, daß die Gestapo Deutschenfreunde in Dänemark umbringen sollte. Es gab doch so wenige. An wen haben Sie denn Ihre Proteste gegen die Mordumtriebe der Gestapo gerichtet?

Best: Meine Proteste sind regelmäßig an das Auswärtige Amt, das ja das mir vorgesetzte Ministerium war, gerichtet worden.

Harris: Ja. Ihre Proteste gingen doch an den Angeklagten Ribbentrop, nicht wahr?

Vorsitzender: Haben wir eine Bezugnummer zu einem Dokument, das die Zusammenkunft vom 30. Dezember 1943 festhält, Korvettenkapitän Harris?

Harris: Ja, das liegt im offiziellen Regierungsbericht der Dänischen Delegation vor, RF-901.

Vorsitzender: Danke.

Harris: Gestern, Dr. Best, sagten Sie aus, daß das Einsatzkommando der Sicherheitspolizei und des SD in Dänemark gegen den »Kugel«-Erlaß gewesen sei, nicht wahr?

Best: Ja.

Harris: Wer in Dänemark hat Ihnen gesagt, daß das Einsatzkommando gegen den »Kugel«-Erlaß war?

Best: Das sagte mir der Leiter der Exekutive, Dr. Hoffmann.

Harris: Ja, Dr. Hoffmann. Er war doch Chef der Gestapo in Dänemark, nicht wahr?

Best: Der Gestapo-Abteilung bei dem Befehlshaber der Sicherheitspolizei.

Harris: Und wann ungefähr sagte Ihnen das Dr. Hoffmann?

Best: Ich kann mich nicht genau daran erinnern, ob ich jetzt erst durch das Zusammensein mit Dr. Hoffmann an diese Tatsache wieder gemahnt worden bin oder ob die einzelnen Maßnahmen, die damals abgelehnt worden sind, mir jemals gemeldet wurden. Es kann sein, daß es eine neue Kenntnis von mir ist, die mir bestätigt hat, daß man den Erlaß niemals angewendet hat. Es ist kein Fall dieser Art vorgekommen.

Harris: Nun, Dr. Best, Sie sagten eben in Ihrer letzten Antwort, daß Dr. Hoffmann Ihnen in Dänemark mitgeteilt hätte, die Gestapo sei gegen den »Kugel«-Erlaß in Dänemark gewesen. Ist das wahr nun oder nicht?

Best: Ich habe nicht gesagt, wann und wo ich das erfahren habe, sondern ich habe nur gesagt, daß der Erlaß nicht angewendet worden ist auf eigene Veranlassung der Polizei. Ich habe nicht gesagt, wann und wo man mir das gesagt hat.

Harris: Was war denn der »Kugel«-Erlaß?

Best: Ich weiß heute dadurch, daß ich einige Akten und Protokolle gelesen habe, daß es sich um Maßnahmen hinsichtlich, ich glaube, entflohener Kriegsgefangener handelte.

Harris: Nun, als Sie vor der Kommission über Ihre Kenntnis des »Kugel«-Erlasses befragt wurden, haben Sie doch nichts über eine Unterhaltung mit Dr. Hoffmann gesagt, nicht wahr?

Best: Ich bin, nach meiner Erinnerung, nur befragt worden, ob ich damals während meiner Amtsführung den »Kugel«-Erlaß schon gekannt hätte. Ich habe ihn damals nicht zu sehen bekommen und habe ihn – ich glaube, daß ich das erwähnt habe – erst jetzt hier gelesen.

Harris: Wenn der Gerichtshof gestattet, möchte ich hier zwei Dokumente als Beweisstücke vorlegen. Diese Dokumente kamen erst vor zwei Tagen zu unserer Kenntnis und waren uns daher früher nicht zugänglich. Deswegen war es uns unmöglich, sie irgend jemandem vorzulegen, der vor der Kommission für die Gestapo ausgesagt hat. Ich glaube, dieser Zeuge könnte uns helfen, einige Namen zu identifizieren. Ich möchte den Gerichtshof bitten, diese Dokumente dem Zeugen lediglich zeigen zu dürfen. Sie sind ziemlich lang. Ich werde jedoch versuchen, sie möglichst kurz zusammenzufassen und so rasch wie möglich aus ihnen alles Notwendige zu erfragen, vielleicht in 15 Minuten für beide Dokumente.

Vorsitzender: Ja, fahren Sie fort, Korvettenkapitän Harris.

Harris: Dann lege ich das Dokument R-178 vor, das US-910 wird, und ich bitte, dieses Dokument dem Zeugen vorzulegen. Dieses Dokument wurde von einer kombinierten britisch-amerikanischen Dokumentenauswertungsgruppe erbeutet und wurde der Anklagevertretung vom »Air Documents Research Center« in London zugeleitet. Es enthält einen ins einzelne gehenden Schriftwechsel mit Bezug auf eine Beschwerde eines gewissen Major Meinel über Gestapo-Beamte in München, Regensburg, Nürnberg und Fürth, die die Überprüfung und Ermordung russischer Kriegsgefangener zum Gegenstand hat.

Ich bitte den Zeugen, Dokument »F« anzusehen, Seite 7 der englischen Übersetzung.

Sie werden sehen, daß das ein Bericht der Staatspolizeileitstelle München ist mit der Aufzählung von 18 Lagern, in denen die Gestapo 3088 russische Kriegsgefangene überprüft hatte, von denen 410 als untragbar ausgesondert wurden.

Nach Seite 8 der englischen Übersetzung werden Sie finden, daß die 410 ausgesonderten russischen Kriegsgefangenen zu folgenden Kategorien gehörten: Offiziere und Beamte, Juden, Intelligenzler, fanatische Kommunisten, Hetzer und ähnliche, Flüchtlinge, unheilbare Kranke.

Auf Seite 9 der englischen Übersetzung finden Sie, daß von den 410 auf diese Weise ausgesonderten Russen 301 am Berichtstage im Konzentrationslager Dachau hingerichtet wurden.

Auf Seite 10 der englischen Übersetzung sehen Sie ferner, Zeuge, daß diese 410 in München ausgesonderten Russen einen Prozentsatz von 13 Prozent darstellen, während die Staatspolizeileitstellen in Nürnberg, Regensburg und Fürth durchschnittlich 15 bis 17 Prozent ausgesondert haben. Dieser Bericht, der von Schermer unterzeichnet ist, stellt an derselben Stelle fest:

»Der Vorwurf des OKW, daß die Überprüfung der Russen oberflächlich vorgenommen wurde, muß auf das entschiedenste zurückgewiesen werden.«

Kennen Sie Schermer, Zeuge?

Best: Nein. Der Name ist mir nicht bekannt.

Harris: Gut. Dann sehen Sie sich Dokument »G« an, einen Bericht der Staatspolizeileitstelle München, in dem über die Haltung des Majors Meinel Beschwerde geführt wird; und auf Seite 13 der englischen Übersetzung werden Sie eine Aussage sehen, nach der Meinel sich beim Oberkommando der Wehrmacht beschwert haben soll, daß die Russen oberflächlich überprüft würden.

Sie können feststellen, daß in einem Bericht des SD über Major Meinel diesem vorgeworfen wurde, er hätte sich in gewissem Maße ablehnend gegen den Nationalsozialismus verhalten. Er habe zum Beispiel in einem Tagesbefehl Gott, aber nicht den Führer erwähnt.

Vorsitzender: Wo ist das zu finden?

Harris: Auf Seite 13 der englischen Übersetzung, ungefähr in der Mitte der Seite, Herr Vorsitzender.

[Zum Zeugen gewandt:]

Das war doch das Kennzeichen eines schlechten Nationalsozialisten, Dr. Best, nicht wahr... wenn jemand Gott höher als Hitler gestellt hat.

Best: Ich weiß nicht, welche Frage ich beantworten soll. Ich darf zu dem ganzen Komplex betonen, daß ich Ende Mai 1940 aus meiner Stellung im Hauptamt Sicherheitspolizei im Reichsministerium des Innern ausgeschieden bin und infolgedessen über diese Dinge, die sich im Jahre 1941 abspielten, in keiner Weise Bescheid weiß.

Harris: Gut, dann lege ich Dokument »G«, Seite 15 der englischen Übersetzung, vor.

Da finden Sie folgenden Satz:

»Die Erfahrungen haben aber gezeigt, daß die Russen nur durch äußerste Strenge unter Anwendung der Prügelstrafe zur Arbeit gezwungen werden konnten.«

Nun zu Dokument »H«, Dr. Best. Auf Seite 17 der englischen Übersetzung erscheint folgende Feststellung:

»Ferner wies ich Major Meinel darauf hin, daß die Tätigkeit der Einsatzkommandos der Staatspolizei im Einvernehmen mit dem OKW und nach bestimmten Richtlinien erfolge, die mit dem OKW, Abteilung Kriegsgefangene, ausgearbeitet worden seien.«

Dieses Dokument ist von Schimmel unterzeichnet. Kannten Sie Schimmel?

Best: Schimmel... ich sehe den Namen Schimmel nicht, aber ich erinnere mich, daß es einen Regierungsrat, glaube ich, dieses Namens in der Geheimen Staatspolizei gegeben hat.

Harris: Gut, dann haben wir hier Dokument »I«. Gegen Ende der Seite 21 der englischen Übersetzung werden Sie sehen, daß Meinel in der Antwort auf die gegen ihn erhobenen Beschuldigungen folgendes festgestellt hat:

»Auf meine Erklärung, daß die Herausgabe sowjetischer Kriegsgefangener für die Offiziere eine starke seelische Belastung bedeute, teilte mir Regierungsrat Schimmel mit, daß [167] die mit der Exekution beauftragten SS-Männer teilweise vor dem seelischen Zusammenbruch stünden.«

Dann komme ich zu Dokument »M«, Zeuge. Sie werden auf Seite 26 die Feststellung finden, daß der Reichskommissar für die Landesverteidigung von diesen Morden unterrichtet war und daß er sie billigte. Das war im Wehrkreis VII. Wissen Sie, wer der Reichskommissar für Landesverteidigung im Wehrkreis VII war, der diese Morde gebilligt hat?

Best: Ein Reichskommissar? Ach, es ist gemeint der Reichsverteidigungskommissar.

Harris: Ja, der Reichsverteidigungskommissar.

Best: Der Reichsverteidigungskommissar im Wehrkreis VII ist mir nicht erinnerlich, da ich in jener Zeit aus dem Reich fort war und außerhalb der Reichsgrenzen Dienst tat.

Harris: Gut. Dann wollen wir fortfahren. Es kommen nun viele andere Fälle der Überprüfung von Kriegsgefangenen, die von der Gestapo hingerichtet werden sollten. Diese Überprüfung erfolgte also durch die örtlichen Staatspolizeileitstellen in Deutschland selbst. Ich möchte keine Zeit damit verlieren, aber ich möchte, daß Sie sich Dokument »T« ansehen, Zeuge, da ich Beweismaterial über den Ausgang der Auseinandersetzung mit Major Meinel haben möchte. Dokument »T« ist ein Fernschreiben der Gestapo in Berlin.

Vorsitzender: Wo ist das?

Harris: Seite 37, Herr Vorsitzender. Ich zitiere:

»Die ausgesuchten Kriegsgefangenen werden auf Grund einer mit dem OKW geführten Besprechung in das KZ Buchenwald überstellt. Ich bitte, den Höheren SS- und Polizeiführer hiervon noch heute zu verständigen, sowie, daß Meinel eine andere Verwendung erhält.«

Nun, dieses Fernschreiben ging vom RSHA, Abteilung IV a aus. Das war doch die Gestapo, nicht wahr, Dr. Best?

Best: Ja.