Выполнила перевод студентка 4 курса Института переводоведения, русистики и многоязычия Пятигорского государственного университета Анастасия Кравцова. Студентка об опыте перевода: "Участие в этом проекте является хорошим опытом, ресурсом к новым знаниям, получению более глубоких знаний в исторической хронике. Именно поэтому я взялась за перевод".
Данный перевод создан в рамках студенческого волонтерского проекта и может содержать ряд неточностей в передаче юридических терминов, названиях организаций и документов. Включение в текст устоявшихся и принятых в историографии терминов, приведение его к академической версии — задача дальнейшей научной редактуры перевода, которая может быть предпринята при подготовке специализированного научного издания.
Фрагмент утреннего заседания МВТ, 1 августа 1946 года, четверг.
Из стенограмм Нюрнбергского процесса. Впервые публикуется на русском языке. Перевод с английского.
Утром 1 августа 1946 года защита и обвинение провели перекрестный допрос свидетеля Карл-Хайнца Хоффмана.
Участники допроса:
Карл-Хайнц Хоффман — сотрудник центрального аппарата Гестапо, начальник подразделения гестапо в Дании
Доктор Рудольф Меркель — адвокат гестапо
Анри Моннере — французский помощник обвинителя
Исторический контекст. "Хоффман рассказывает, насколько добровольным было поступление на работу в гестапо", — комментирует юрист, исследователь международного права Сергей Мирошниченко, который много лет переводит стенограммы Нюрнбергского процесса.
Доктор Меркель: Почему гестапо так категорично отклонило идею расстрела заложников в качестве расправы за расстрел немецких солдат в Париже?
Хоффман: Потому что мы придерживались мнения, что эти действия были произведены относительно небольшой группой людей и что общие меры, следовательно, были бы не только бесполезны, но и вредны, в свете соображений, о которых я упоминал ранее. Факты действительно доказывали, что в Париже эти мероприятия проводились группой менее ста человек.
Доктор Меркель: Кто приказал и осуществил депортацию рабочих из Франции в Германию?
Хоффман: Это была мера администрации кадрового резерва. Мне неизвестно, осуществляла ли Государственная полиция какую-либо депортацию рабочих. Я должен сделать одну оговорку касательно Франции, где по приказу рейхсфюрер, насколько я помню, была проведена так называемая "Пенковая акция", в ходе которой французские граждане, я думаю, в составе пяти тысяч человек, совершившие незначительные политические преступления, были насильственно отправлены в Германию для использования в качестве рабочих.
Доктор Меркель: Кто был ответственен за эвакуацию евреев из Франции?
Хоффман: Эвакуация евреев осуществлялась, как я уже объяснял, канцелярией Эйхмана, причем обычные отделения Государственной полиции ничего не могли с этим сделать.
Доктор Меркель: По чьему указанию был уничтожен портовый район Марселя?
Хоффман: Это была директива рейхсфюрера, направленная непосредственно высшим руководителям охранных отрядов и полиции, которые, особенно во Франции, достигли более тесного сотрудничества с рейхсфюрером, обойдя стороной гестапо. Об этом приказе рейхсфюрера мы узнали в Берлине только потом.
Доктор Меркель: Часто ли Гиммлер издавал такие директивы, не сообщая предварительно полиции?
Хоффман: Пока я был в Берлине, это случалось часто. Он совершил это на основании донесений, полученных из какого-то другого ведомства, или спонтанно отреагировав на какой-то акт саботажа или покушения.
Доктор Меркель: Судя по вашей деятельности в Берлине, знаете ли вы какие-либо случаи излишних методов во время допросов на западных оккупированных территориях?
Хоффман: В целом, в то время это стало официально известно нам исключительно благодаря норвежской Белой книге, которая вызвала расследование в Осло и была использована в качестве основы для наших докладов рейхсфюреру с тем, чтобы получить отзыв от Тербовена.
Доктор Меркель: Что вы знаете о депортации французских министров и генералов в Германию?
Хоффман: Эта депортация была произведена по приказу рейхсфюрера, очевидно, после совместного обсуждения между высшими руководителями СС и полиции во Франции. Во всяком случае, секретное управление Государственной полиции ничего не знало заранее и столкнулось с приказом о том, что премьер-министр Рено и министр Мандель должны быть помещены в тюремные камеры. Гестаповцам после долгой переписки удалось найти другое жилье для французских государственных деятелей и прийти к пониманию, что для тех людей, которые впоследствии были переведены в Германию, с самого начала будут предоставлены лучшие помещения.
Доктор Меркель: Известно ли вам, что один из французских генералов в Кенигштайне должен был быть казнен по приказу Панцигера в ноябре 1944 года?
Хоффман: Нет.
Доктор Меркель: А то, что генерала должны были увезти из Кенигштейна на машине, а затем расстрелять при попытке к бегству?
Я представляю вам документы, которые только что были переданы американским обвинением, 4048-ПС - 4052-ПС, и я хочу, чтобы вы высказали свое мнение относительно того, что вам о них известно.
(Поворачивается к трибуналу.) У меня есть только английская копия, но свидетель очень хорошо понимает английский.
Председатель: Это есть в вашей книге документов?
Доктор Меркель: Нет, господин Президент, этого нет в книге документов, и я не мог бы поместить его туда, потому что эти документы только что были представлены американским обвинением во время заседания. Номера этих документов с 4048 по 4052-ПС. Они только что были представлены во время перекрестного допроса доктора Беста.
Свидетель, я считаю, что вам нет необходимости сейчас читать все документы. Я хочу, чтобы вы только вкратце ознакомились с этими документами и ответили на мой вопрос. Знаете ли вы что-нибудь об этом инциденте?
Хоффман: Даты документов-январь 1945 года и декабрь 1944 года. В то время я был в Дании и не был в секретном управлении Государственной полиции.
Доктор Меркель: Как правило, депортация иностранных рабочих в Германию осуществлялась гестапо?
Хоффман: Нет, я помню из своей деятельности, что даже аресты беглых рабочих на западных оккупированных территориях не проводились гестапо. В частности, я помню, что в 1940 году рейх комиссар Зейсс-Инкварт особо подчеркивал, что такие вещи делать не следует.
Доктор Меркель: Был ли так называемый Декрет Ночь и Туман*1 ОКВ представлен вам для того, чтобы донести его до сведения государственным полицейским управлениям и командирам?
Хоффман: Да.
Доктор Меркель: Вы согласились с этим указом?
Гофман: декрет Ночь и Туман был издан ОКВ совместно с Министерством юстиции Рейха. Гестапо не имело никакого отношения к его составлению. Во-первых, существовали большие трудности в управлении технической полицией, так как акт, совершенный за границей, должен был быть разъяснен в Германии. Хотя бы по этим причинам мы отвергли его как трудноосуществимый.
Кроме того, его действие оказалось отрицательным, так как родственники ничего не знали об арестованном, а это противоречило нашим основным правилам. Трудности возникли сразу же, когда первые люди были арестованы и переданы в государственные полицейские управления, которые должны были прояснить ход дела. Они показали, что в Германию привезли и невинных людей. Тогда нам удалось, несмотря на условия этого указа, вернуть этих людей на родину.
Доктор Меркель: применялись ли в Дании так называемые декрет Кугеля, приказ Коммандос и Декрет НН в Демарке, пока вы там находились?
Хоффман: Нет.
Доктор Меркель: Что вы знаете о применении этих декретов на других оккупированных западных территориях?
Хоффман: Данные декреты были изданы после того, как я покинул Берлин, и поэтому я ничего не могу сказать о них.
Доктор Меркель: Вы знаете, были ли у гестапо на оккупированных западных территориях специальные группы в лагерях военнопленных, чтобы отбирать и казнить тех людей, которые были расово или политически нежелательны?
Хоффман: Я ничего не могу сказать об этом, потому что до капитуляции декрет мне не был известен.
Доктор Меркель: Имели ли упомянутые декреты характер декретов Государственной полиции?
Хоффман: Эти декреты не были результатом деятельности профессиональной полиции, а были произведены сверху. Поэтому сотрудники государственной полиции не могли предвидеть что такие декреты когда-либо будут изданы, и, кроме того, из-за правил секретности содержание этих декретов действительно не было известно подавляющему большинству должностных лиц полиции.
Доктор Меркель: У меня больше нет вопросов к свидетелю.
Председатель: Желает ли обвинение провести перекрестный допрос?
Анри Моннере (помощник прокурора Французской Республики): доктор Хоффман, вы были членом нацистской партии, не так ли?
Хоффман: Да.
Мистер МОННЕРЕ: С которого времени?
Хоффман: С 1 декабря 1932 г.
Моннере: А когда вы стали кандидатом на государственную службу, в частности в полицию, вы тоже указали, что являетесь членом партии, не так ли?
Хоффман: Прошу прощения, я не совсем понял вопрос.
Моннере: Когда вы подавали заявление о приеме на государственную службу, то есть в полицию, вы указали, что являетесь членом нацистской партии, не так ли?
Хоффман: Да, конечно.
Моннере: Вы недавно сказали, что между гестапо и нацистской партией нет никакой связи, не так ли?
Хоффман: Да, это верно.
Мистер Моннере: Но верно ли, что сотрудники полиции подвергались политической проверке?
Хоффман: Извините, я не совсем понял смысла этого вопроса.
Моннере: "Политический скрининг" - это особый термин, который вы, вероятно, знаете; по-немецки он называется "Politische Beurteilung".
Хоффман: Да.
Моннере: Правда ли, что важные должностные лица полиции подвергались этой политической проверке со стороны партии перед назначением?
Хоффман: Да.
Мистер Моннере: Знаете ли вы, что согласно циркуляру Партийной канцелярии, власти национал-социалистической партии не обязаны были сверяться с карточками ОСК, когда речь шла о назначении новых полицейских чиновников или о повышении по службе?
Хоффман: Каждого нового чиновника проверяли на предмет его политических взглядов, и каждого, кто получал повышение, так же проверяли.
Моннере: Вы были членом СС, не так ли?
Хоффман: В соответствии с Декретом об ассимиляции я стал членом СС в ноябре 1939 года после начала войны.
Моннере: Вы должны были подать заявление, не так ли?
Хоффман: Мы получили указание от управления подать официальное заявление.
Мистер Моннере: И это заявление было точно так же подвергнуто политической проверке, не так ли?
Хоффман: Полагаю, что так.
Моннере: А когда вы были в Дюссельдорфе в качестве заместителя начальника службы гестапо, у вас было в подчинении несколько пограничных полицейских управлений?
Хоффман: Да.
Моннере: Правда ли, что эти отделения выполняли те же функции, что и отделения гестапо?
Хоффман: Нет, сначала у них были только обязанности пограничной полиции. В мое время политические задачи полиции были делом Ландрата.
Моннере: Вы говорите о каком периоде?
Хоффман: Я говорю о периоде с 1939 года по сентябрь 1940.
Моннере: Тогда я вам напомню циркуляр Министерства внутренних дел Пруссии и Рейха от 8 мая 1937 года, опубликованный в Verordnungsblatt*2 того же года. Министерства внутренних дел Рейха и Пруссии, стр. 754, в третьей статье которого говорится, что полицейские задачи на границе Рейха возглавляются на комиссариаты полиции и пограничные управления.
Хоффман: Да, это верно. Необходимо различать внутриполитические задачи и контрразведывательную работу. Контрразведкой, конечно, занималась пограничная полиция, но не задачами внутриполитического характера, поскольку большинство сотрудников пограничной полиции не имели необходимой подготовки для самостоятельного проведения уголовных расследований.
Моннере: Далее в том же параграфе говорится, что пограничные отделения полиции считаются отделениями Гестапо и что они координировались с Aussendienststellen*3.
Хоффман: Я не понимаю этого слова… ах, да-Aussendienststelle. Пограничная полиция была подчинена Государственному полицейскому управлению, отделу №3, который занимался контрразведывательными задачами. Поскольку целью контрразведывательной работы является противодействие агрессии, исходящей из-за рубежа, само собой разумеется, что, как и в любой другой пограничной полиции, первой задачей является решение этих проблем. Я только что объяснил, что на пограничную полицию, по существу, не возлагались внутриполитические задачи.
Nacht und Nebel *1- «Ночь и туман», была директивой, изданной Адольфом Гитлером 7 декабря 1941 г., направленной против политических активистов и «помощников» сопротивления во Второй мировой войне, которые должны были быть заключены в тюрьму, убиты.
Verordnungsblatt*2- официальная бумага (с опубликованными постановлениями и т. п.)
Aussendienststellen*3- Полевая армия — военный термин, применяемый в иностранных государствах, который обозначает основное административно-оперативное объединение сухопутных вооружённых сил, предназначенное для действий в составе групп армий (как оперативно-стратегических объединений) или самостоятельно на заданном операционном направлении.
DR. MERKEL: Why did the Gestapo especially reject the idea of shooting hostages as reprisal for the shooting of German soldiers in Paris?
HOFFMANN: Because we were of the opinion that these acts had been carried out by a relatively small group of people, and that general measures, therefore, would not only be useless but damaging; in view of the considerations which f mentioned before. Facts-really proved that in Paris these measures had been carried out by a group of not even 100 persons.
DR. MERKEL: Who ordered and carried out the deportation of workers from France to Germany?
HOFFMANN: That was a measure of the manpower administration. It is not known to me that the State Police had carried out any deportation of workers. I have to make one limitation concerning France where, upon the orders of the Reichsfuhrer, as far as I remember the so-called "Meerschaum Action" was carried out, in the course of which French nationals, I believe 5,000, who had com- mitted minor political offenses were forcibly transferred to Germany in order to be used as workers.
DR. MERKEL: Who was responsible for the evacuation of Jews from France?
HOFFMANN: The evacuation of Jews was carried out by Eichmann's office as I have already explained, without it being possible for the regular offices of the State Police to do anything about it.
DR. MERKEL: Upon whose directive was the harbor district of Marseilles demolished?
HOFFMANN: That was a directive by the Reichsfuhrer, sent directly to the Higher SS and Police Leaders who, especially in France, had reached a closer collaboration with the Reichsfuhrer, by going over the heads of the Gestapo. In Berlin we heard about this order of the Reichsfuhrer's only afterwards.
DR. MERKEL: Did Himmler frequently issue such directives without first telling the Police?
HOFFMANN: While I was in Berlin that happened frequently. He did it on the basis of reports which he received from some other office or in spontaneous reaction to some act of sabotage or an attempted assassination.
DR.MERKEL: Do you, judging from your activity in Berlin, know of any cases of excessive methods during interrogations in the western occupied territories?
HOFFMANN: In the main this became officially known to us at the time only through the Norwegian White Book, which caused an investigation in Oslo and was used as a basis for our reports to the Reichsfuhrer with the object of obtaining the recall of Terboven.
DR. MERKEL: What do you know about the deportation of French ministers and generals to Germany?
HOFFMANN: This particular deportation was ordered by the Reichsfuhrer evidently after deliberation with only the Higher SS and Police Leader in France. At any rate the Secret State Police office did not know anything beforehand and was confronted with the order that Prime Minister Reynaud and Minister Mandel were to be put into prison cells. The Gestapo office, after much correspondence, succeeded in getting another accommodation for the French statesmen and in reaching an understanding that there would be better quarters from the beginning for those people who were later transferred to Germany.
DR.MERKEL: Do you have any knowledge that one of the French generals at Konigstein was to be executed upon the orders of Panziger in November 1944?
HOFFMANN: No.
DR. MERKEL: And that the general was to be taken away from Konigstein in a car and then shot while allegedly trying to escape?
I put before you the documents which have just been presented by the American Prosecution, 4048-PS to 4052-PS, and I want you to state your opinion as to what you know about them.
[Turning to the Tribunal.] I have only an English copy, but the witness understands English very well.
THE PRESIDENT: Is it in your document book?
DR. MERKEL: No, Mr. President, it is not in the document book and I could not put it in because these documents have just been presented by the American Prosecution during the session numbers are Documents 4048 to 4052-PS. They have just been presented during the cross-examination of Dr. Best.
Witness, I believe it is not necessary for you to read all the documents now. I want you only to refer briefly to these documents and answer my question, that is, if you know anything at all about this incident?
HOFFMANN: The dates of the documents are January 1945 and December 1944. During that time I was in Denmark and I was not in the Secret State Police office.
DR. MERKEL: Generally, was the deportation of foreign workers to Germany carried out by the Gestapo?
HOFFMANN: No. I recall from my activity that even the arrests of escaped workers in the western occupied territories were not carried out by the Gestapo. I remember particularly that in 1940 Reich Commissioner Seyss-Inquart stressed specifically that such things should not be done.
DR.MERKEL: Was the so-called Nacht und Nebel Decree of the OKW brought before you in order to make it known to the State Police offices and commanders?
HOFFMANN: Yes.
DR. MERKEL: Did you agree with that decree?
HOFFMANN: The Nacht und Nebel Decree had been issued by the OKW in conjunction with the Reich Ministry of Justice. The Gestapo office had nothing to do with the drafting of it. There were, to begin with, great difficulties in the way of technical Police administration, because the act which had been committed abroad had to be clarified in Germany. If only for these reasons, we rejected it as being difficult to carry out.
Furthermore, its effect proved to be negative, for the relatives did not know anything about the person arrested, and this was in contradiction to our fundamental tendencies. The difficulties arose immediately when the first people were arrested and transferred to the State Police offices which had to clarify the proceedings. They showed that innocent people, too, were brought to Germany. We then succeeded in having, in spite of the terms of this decree, these people returned to their native country.
DR. MERKEL: Were the so-called Kugel Decree, the Commando Order, and the NN Decree applied in Denmark while you were there?
HOFFMANN: No.
DR. MERKEL: What do you know about the application of these decrees in the other occupied western territories?
HOFFMANN: All these were decrees which were issued after I left Berlin and therefore I cannot say anything about them.
DR.MERKEL: Do you know whether the Gestapo in the occupied western territories had special groups in the prisoners-of-war camps so as to select and execute those men who were racially or politically undesirable?
HOFFMANN: I cannot say anything about that because the decree was not known to me before the surrender.
DR.MERKEL: Did the decrees mentioned have the character of State Police decrees?
HOFFMANN: These decrees did not originate as the work of the professional Police, but they were ordered from above. The regular State Police officials therefore could not expect that such decrees would ever be issued, and besides, owing to the regulations on secrecy, the contents of these decrees were really not known to the great majority of State Police officials.
DR. MERKEL: I have no further questions to put to the witness.
THE PRESIDENT: Do the Prosecution wish to cross-examine?
M. HENRI MONNERAY (Assistant Prosecutor for the French Republic): Dr. Hoffmann, you were a member of the Nazi Party, were you ,not?
HOFFMANN: Yes.
M. MONNERAY: Since when?
HOFFMANN: Since 1 December 1932.
M. MONNERAY: And when you became a candidate for government service, and in particular the Police, you indicated too that you were a member of the Party, did you not?
HOFFMANN: I beg your pardon; I did not quite understand the question.
M. MONNERAY: When you put in your application for government service, that is for the Police, you indicated that you were a member of the Nazi Party, did you not?
HOFFNIANN: Yes, of course.
M. MONNERAY: You said a short while ago that there was no connection between the Gestapo and the Nazi Party, did you not? HOFFNIANN: Yes, that is correct.
M. MONNERAY: Is it correct, though, that Police officials were subjected to political screening? HOFF'MANN: I did not quite understand the sense of the question. I am sorry, I did not quite understand the question. M.MONNERAY: "Political screening" is a special term which you probably know; in German it is called "Politische Beurteilung."
HOFFMANN: Yes.
M. MONNERAY: It is true, is it not, that important officials of the Police, before being appointed, were subjected to this political screening by the Party?
HOFFMANN: Yes.
M. MONNERAY: Do you know the circular of the Party Chancellery according to which the authorities of the National Socialist Party were not obliged to consult the USC cards when it was a question of appointing new Police officials or giving promotion?
HOFFMANN: Each official who entered was examined regarding his political attitude, and each one who was promoted was screened again.
M. MONNERAY: You were a member of the SS, were you not?
HOFFMANN: Under the assimilation decree I became a member of the SS in November 1939 after the outbreak of war.
M. MONNERAY: You had to send in an application, did you not?
HOFFMANN: We were directed by the office to make a formal application.
M. MONNERAY: And this application was -similarly subjected to a political screening, was it not?
HOFFMANN: I assume so.
M. MONNERAY: And when you were in Dusseldorf, as deputy of the chief of the Gestapo services, you had under your orders some frontier Police offices?
HOFFMANN: Yes.
M. MONNERAY: Is it true that these offices had] exactly the same functions as the branch offices of the Gestapo?
HOFFMANN: No, not at first, they had only the duties of frontier Police. In my time, the political tasks of the Police were the business of the Landrat.
M. MONNERAY: You are speaking of what period?
HOFFMANN: I am speaking of the period of 1939 to 1940-until September 1940.
M. MONNERAY: I remind you of a circular of the Ministry of the Interior for Prussia and the Reich, of 8 May 1937, published in the Verordnungsblatt of 1937 of the Ministry of the Interior for the Reich and Prussia, Page 754, which stipulates in its third article that the police tasks at the frontier of the Reich are taken over by the Police commissariats and frontier offices.
HOFFMANN: Yes, that is correct. You must distinguish between the domestic political tasks and counterintelligence work. Counterintelligence, of course, was handled by the frontier Police, but not tasks of a domestic political nature, because most of the officials of the frontier Police did not have the necessary training to make criminal investigations independently.
M. MONNERAY: The same paragraph continues that the frontier offices of the Police are considered Gestapo offices and that they were co-ordinated with the Aussendienststellen.
HOFF'MANN: I cannot understand the word; oh, yes-Aussendienststellen. The frontier Police was subordinated to the State Police office, Department III, which dealt with counterintelligence tasks. As the purpose of counterintelligence work is to counter aggression coming from abroad', it goes without saying that as in any police force on the border the frontier Police are the first who have to deal with these problems. I have just explained that the frontier Police essentially was not entrusted with the domestic political tasks of the Police.
