Выполнила перевод студентка 4 курса Института переводоведения, русистики и многоязычия Пятигорского государственного университета Милена Арутюнян. Студентка об опыте перевода: "Хотелось стать частью данного масштабного проекта. Такая работа возлагает большую ответственность"
Данный перевод создан в рамках студенческого волонтерского проекта и может содержать ряд неточностей в передаче юридических терминов, названиях организаций и документов. Включение в текст устоявшихся и принятых в историографии терминов, приведение его к академической версии — задача дальнейшей научной редактуры перевода, которая может быть предпринята при подготовке специализированного научного издания.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: И кому они подчинялись?
БЕСТ: Во время военных операций айнзацкоманды подчинялись военным командирам, с чьими подразделениями они выступали. После завершения операций их подчиненность менялась в зависимости от административной системы, действующей в этом районе. Это означало, в зависимости от того, была ли учреждена должность военного начальника или рейхскомиссара, высший руководитель СС и полиции подчинялся этому административному начальнику, а айнзацкоманды подчинялись высшим руководителям СС и полиции.
Д-Р. Меркель: Каков был состав этих оперативных групп?
БЕСТ: Когда начались операции, оперативные группы состояли из сотрудников гестапо, службы безопасности и уголовной полиции. Во время войны, однако, их состав понадобилось значительно пополнить, люди были набраны частично из регулярной полиции, частично - срочным призывом, из войск СС, а также из числа служащих из соответствующих районов, так что в конечном итоге чиновники тайной полиции составляли не более 10 процентов всех сил.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: Являлись ли айнзацкоманды составной частью гестапо?
БЕСТ: Нет, они не принадлежали ни к центральному управлению, ни к отделениям гестапо, они были особыми подразделениями полиции безопасности.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: Знаете ли вы о деятельности айнзацкоманд из личного опыта?
БЕСТ: Да, особенно в Дании, у меня была возможность наблюдать за деятельностью одной из айнзацкоманд, и благодаря дружеским связям я был также проинформирован об условиях в Норвегии.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: Что вы знаете о деятельности этих айнзацкоманд, например, в Дании и Норвегии?
БЕСТ: Я хотел бы особо подчеркнуть, что вооруженные силы, которые там были задействованы, очень часто возражали против мер, которые вводились центральными органами, мер, которые привели бы к жестокому обращению с местным населением. Например, они были против исполнения директивы "Ночь и туман", против применения "Указа о пуле" и против указа о бойцах-десантниках, они также отвергали и боролись с другими мерами. Например, я и полиция безопасности вместе были решительно против депортации датских евреев. Командующий полицией безопасности в Норвегии, как он и рейхскомиссар Тербовен оба говорили мне, боролся против суровых мер, которые рейхскомиссар Тербовен вводил регулярно; иногда с помощью центрального офиса в Берлине он даже предотвращал некоторые из этих мер. Это, наконец, послужило причиной разрыва отношений между Тербовеном и начальником полиции безопасности.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: Предлагали ли вы депортировать евреев из Дании, как здесь иногда упоминалось?
БЕСТ: Нет. В частых докладах в течение 1943 года я решительно отвергал эти меры. 29 августа 1943 года, когда в Дании против моей воли было объявлено чрезвычайное военное положение, депортация евреев была, по-видимому, приказана самим Гитлером, и тогда я снова возразил. Но когда Министерство иностранных дел подтвердило, что приказ определенно вышел, я потребовал, чтобы чрезвычайное положение сохранялось до тех пор, пока идет действие, так как я ожидал неприятностей и беспорядков, и мое требование того, чтобы действие происходило в условиях чрезвычайного положения, было неправильно истолковано в том смысле, что я был с ним согласен. Лучшим доказательством того, что я на самом деле саботировал эти действия, может служить тот факт, что я информировал некоторых датских политиков о том, что и когда должно было произойти, чтобы евреи могли бежать, и, действительно, 6000 евреев смогли бежать, в то время как только 450 были арестованы. В этом мне помогала и полиция безопасности. Командир полиции безопасности мог доложить обо мне, потому что знал о моих действиях, и это стоило бы мне жизни.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: Участвовала ли полиция безопасности, находящаяся в оккупированных странах, в депортации рабочих в Рейх?
БЕСТ: Ни один рабочий не покинул Данию, вернее, не был депортирован из Дании в Рейх. Насколько мне было известно, полиция безопасности также не оказывала помощи в депортации из других районов.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: Кто отвечал за расстрел заложников во Франции? Была ли это полиция или кто-то другой?
БЕСТ: Из собственного опыта я знаю, что приказы о расстреле заложников во Франции регулярно поступали из штаба фюрера. Военачальник, который должен был выполнять эти указы до 1942 года, сам был категорически против этих мер, а генерал Отто фон Штульпнагель из-за своих конфликтов со штабом фюрера имел нервный срыв и был вынужден оставить службу. Новый высший руководитель СС и полиции Оберг, вступая в должность, заверил меня, что он тоже против этих мер.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: Исходя из вашего собственного опыта и наблюдений, можете ли вы сказать мне, кто в конечном счете отдавал распоряжения, связанные с жестоким обращением на оккупированных территориях?
БЕСТ: По моему опыту, в каждом случае указы издавал сам Гитлер.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: А что было характерным признаком в указах Гитлера?
БЕСТ: Я нашел особенно характерным для указов Гитлера то, что они самым поразительным образом касались деталей, которые обычно не занимают главу государства и Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами, и что эти указы, поскольку они применялись к оккупированным территориям, всегда были направлены на сдерживающий эффект, содержали запугивания и угрозы для той или иной цели, не принимая во внимание, что противоположная сторона также проявляла боевой дух, который не так легко было сломить.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: А как он реагировал на возражения своих подчиненных?
БЕСТ: В основном вспышками ярости и ужесточением своего отношения. Но, с другой стороны, он оставлял на постах тех, кто просил об отставке.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: Имеет ли ваша книга "Немецкая полиция" официальный характер?
БЕСТ: Нет, это совершенно личное произведение.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: В вашей книге описываются только определенные и реальные факты?
БЕСТ: Нет. Тенденции, преобладавшие в то время, когда она была написана, отчасти были изображены как свершившиеся факты.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: Почему вы так поступили?
БЕСТ: Отчасти потому, что я верил, что эти тенденции вскоре закрепятся, а отчасти потому, что в противном случае я столкнулся бы с трудностями во время публикации книги.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: Не подтверждает ли следующий факт, что полиция безопасности предприняла определенные произвольные действия, а именно, что в некоторых директивах говорилось, что начальник немецкой полиции может приказать принять меры, выходящие за рамки его обычных полномочий?
БЕСТ: Если это было оговорено в двух указах, касающихся оккупации Австрии и Судетенланд, это означало бы, что начальник германской полиции имел бы законные полномочия издавать в этих регионах полицейские указы, которые могли бы расходиться с уже существующими там законами. Это была передача законных полномочий, но ни один акт не должен был приниматься незаконно или произвольно.
Д-Р МЕРКЕЛЬ: Каково было существующее полицейское законодательство, согласно вашей теории?
БЕСТ: Описывая полицейское законодательство в своей книге, я исходил из национал-социалистической концепции государства и из развития государственных законов в то время в Германии. Когда после 1933 года законодательная власть была передана правительству, постепенно обычным для государства стало то, что воля главы государства автоматически устанавливала закон. Этот принцип рассматривался как закон, ибо правила и предписания, управляющие великой державой в течение многих лет подряд, можно описать только как привычный закон. На этой же основе в государстве развивалось и полицейское законодательство. Срочный закон, изданный рейхспрезидентом 28 февраля 1933 года, снял барьеры Веймарской конституции, и, таким образом, полиция получила гораздо более широкие возможности. Деятельность и полномочия полиции регулировались многочисленными указами фюрера, приказами, директивами и т. д., которые, поскольку они были изданы высшим законодательным органом государства, а именно самим главой государства, должны были считаться действительными полицейскими законами.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: Каково было бы ваше мнение относительно приказов, отданных гестапо или его частям по осуществлению военных действий, депортаций и казней?
БЕСТ: Я уже говорил, что эти меры были совершенно чужды полиции, так как они не имели ничего общего с её обычной деятельностью и не были необходимы с точки зрения полиции. Но если полиция получала такие приказы от главы государства или от имени главы государства, то, конечно, согласно господствующей концепции, каждый отдельный чиновник должен был взять на себя обязанность выполнять указ.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: Вы хотели оправдать эту концепцию, когда в своей книге вы писали?..
ПРЕЗИДЕНТ: Уже 5 часов. Можете ли вы сказать суду, как долго, по вашему мнению, вы будете допрашивать этого свидетеля?
Д-Р МЕРКЕЛЬ: У меня осталось всего два вопроса. Возможно, еще всего несколько минут, господин президент.
ПРЕЗИДЕНТ: Отлично.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: Хотели ли вы оправдать это мнение и эту позицию, когда сказали в своей книге, что установление главой государства применимого права - это не вопрос закона, а вопрос судьбы?
БЕСТ: Нет. В этом отрывке моей книги я хотел дать политическое предупреждение руководству государства о том, что эта огромная власть произвольно устанавливать законы (в то время мы не могли предвидеть появление Международного военного трибунала) будет подлежать приговору судьбы, и что любой, кто нарушает фундаментальные права человека, а также наций, будет наказан судьбой. К сожалению, я был совершенно прав в своём предостережении.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: Но если сотрудники гестапо признавали полученные ими приказы преступными, как бы вы тогда оценили их действия?
БЕСТ: В таком случае я должен отметить, что они действовали в условиях чрезвычайного положения, поскольку во время войны вся полиция подчинялась военно-уголовному кодексу, и любой чиновник, отказавшийся выполнить указ или приказ, был бы приговорен военным трибуналом к смертной казни за военное неповиновение.
Д-Р. МЕРКЕЛЬ: У меня больше нет вопросов.
ПРЕЗИДЕНТ: Трибунал объявляет перерыв.
[Трибунал объявил перерыв до 1 августа 1946 года, 10:00 часов.]
DR. MERKEL: And to whom were they subordinate?
BEST: During the military operations the Einsatzkommandos were subordinate to the military commanders with whose units they marched. After the operations were concluded, their subordination varied according to the administrative system in operation in the area. That meant, depending upon whether the office of a Military Commander or of a Reich Commissioner were set up, the Higher SS and Police Leader was subordinate to this administrative chief, and the Einsatzkommandos were subordinate to the Higher SS and Police Leaders.
DR. MERKEL: And how were these task force commands composed?
BEST: When operations began the task force commands were made up of members of the Gestapo, the Security Service, and of the Criminal Police. During the war, however, the personnel had to be supplemented in great numbers partly by members of the regular police, partly by emergency drafting, by members of the Waffen-SS, and by employees from the areas concerned, so that finally the officials of the Secret Police made up at most only 10 percent of the entire force.
DR. MERKEL: Were the Einsatzkommandos constituent parts of the Gestapo?
BEST: No, they belonged neither to the central office nor to the Gestapo offices, but they were Security Police units of a special kind.
DR. MERKEL: From your own experience, do you know about the activities of the Einsatzkommandos?
BEST: Yes, especially in Denmark, I had the opportunity to watch the activities of one of these Einsatzkommandos and through friendly relations I was also informed about conditions in Norway as well.
DR. MERKEL: What do you know of the activities of these Einsatzkommandos in Denmark and Norway, for instance?
BEST: I should especially like to emphasize that the forces which were employed there very frequently objected to the measures they were ordered to carry out by the central agencies, measures which would have led to a severe treatment of the local population. For instance, they were against the application of the "Night and Fog Decree" against the application of the "Bullet Decree," and against the Commando Decree, and they rejected and fought against other measures as well. For instance, the Security Police and I severely protested against the deportation of Danish Jews. In Norway the commander of the Security Police, as he and the Reich Cornmissioner, Terboven, both told me, fought against the severe measures which Reich Commissioner Terboven ordered time and again, and sometimes with the help of the central office in Berlin even prevented some of these measures. This finally caused a break between Terboven and the commander of the Security Police.
DR. MERKEL: Did you yourself suggest the deportation of Jews from Denmark as has been mentioned here occasionally?
BEST: No. In frequent reports in the course of 1943, I strongly rejected these measures. On 29 August 1943, when a state of military emergency was proclaimed in Denmark against my will, the deportation of Jews was ordered apparently by Hitler himself and then, once more, I objected. But when the Foreign Office confirmed that the order had definitely gone out, then I demanded that the state of military emergency be maintained as long as the action was going on, for I expected trouble and riots, and this demand of mine that the action was to take place under the state of military emergency was misinterpreted to the effect that I had wanted it. The best proof that I actually sabotaged the action may be gathered from the fact that I informed certain Danish politicians of what was going to take place and when, so that the Jews could flee, and in reality 6,000 Jews were able to flee, while only 450 were arrested. The Security Police also helped me in this matter. The commander of the Security Police could have reported me because he knew about my actions, and this would have cost me my life.
DR. MERKEL: Did the Security Police in the occupied countries participate in the deportation of workers to the Reich?
BEST: Not a single worker left Denmark, or rather, was deported from Denmark to the Reich. As far as I knew, the Security Police did not assist in deportations from other areas either.
DR. MERKEL: Who was responsible for the shooting of hostages in France? Was that the Police, or who was it?
BEST: From my own experience I know that the orders for the shooting of hostages in France came regularly from the Fuhrer's headquarters. The military commander, who had to carry out these decrees until 1942, was himself strongly against these measures, and General Otto von Stulpnagel, because of his conflicts with the Fuhrer's headquarters, had a nervous breakdown and had to leave the service. Also the new Higher SS and Police Leader, Oberg, when taking over office, assured me that he was against these measures, too.
DR. MERKEL: From your own experience and observations, can you tell me who ultimately decreed the harsh treatment in the occupied territories?
BEST: According to my experience, it was Hitler himself who in each case issued the decrees.
DR. MERKEL: And what was the characteristic point in Hitler's decrees?
BEST: I found this to be especially characteristic in Hitler's decrees that in the most astonishing way they dealt with details which normally would not occupy the head of a state and supreme commander of armed forces, and that these decrees, so far as they applied to occupied territories, were always intended to have a deterring effect, containing intimidations and threats for some purpose or another without taking into consideration that the opposite side also showed a fighting spirit which could not so easily be daunted.
DR. MERKEL: And how did, he react to objections of his subordinates?
BEST: Mostly by outbursts of rage and by a stiffening of his attitude. On the other hand he retained those in office who had asked to resign.
DR. MERKEL. Does your book, The German Police, have an official character?
BEST: No, it is a purely private piece of work.
DR. MERKEL: Does your book deal only with definite and actual facts?
BEST: No. In parts the tendencies which were prevalent at the time it was written were pictured as already having obtained their fulfillment.
DR. MERKEL: Why did you do that?
BEST: Partly because I anticipated the tendencies to be realized in a very short time and partly because the book would otherwise have met with difficulties at the time of its publication.
DR. MERKEL: Does not the following fact confirm that certain arbitrary action was taken by the Security Police, namely, that certain directives said that the Chief of the German Police could order measures beyond his ordinary authority?
BEST: If this was specified in two decrees dealing with the occupation of Austria and the Sudetenland, it meant that the Chief of the German Police would legally have the authority to issue Police decrees in these regions which might deviate from the laws already existing there. This was a transfer of legal authority but no single acts were to be taken either illegally or arbitrarily.
DR.MERKEL: What was the existing police law according to your theory?
BEST: In speaking about police law in my book, I started from the National Socialist conception of the State and from the development of State laws at that time in Germany. When after 1933 the legislative power was transferred to the Government, it gradually became customary law of the State that the will of the head of the State automatically established law. This principle was recognized as law, for one cannot characterize the rules and regulations governing a great power for years on end as anything else but customary law. On the same basis, the State's police law developed, too. An emergency law issued by the Reich President, on 28 February 1933 removed the barriers of the Weimar Constitution, and thus the Police was given much wider scope. The activities and the authority of the Police were regulated through-numerous Fuhrer decrees, orders, directives, and so forth, which, since they were decreed by the highest legislative authority of the State, namely, the head of the State himself, had to be considered as valid police laws.
DR. MERKEL: What would be your judgment concerning the orders to the Gestapo or parts of if, to carry out actions, deportations, and executions?
BEST: I have already said that these were measures quite alien to the Police, as they had nothing to do with the ordinary activities of the Police and were not necessary from the Police point of view. But, if the Police received such orders from the head of the State or in the name of the head of the State, then, of course, according to the prevailing conception each individual official had to take it upon himself as an obligation to carry out the decree.
DR. MERKEL: Did you wish to justify this conception when you wrote in your book...
THE PRESIDENT: It is 5 o'clock now. Can you tell the Tribunal how long you think you are going to be with this witness?
DR.MERKEL: I have just two more questions. Perhaps just a .few more minutes, Mr. President.
THE PRESIDENT: Very well.
DR. MERKEL: Did you wish to justify this opinion and this attitude when you said in your book that it was not a question of law but a question of fate that the head of State was setting up the proper law?
BEST: No. In that passage of my book, I meant to give a political warning to the State leadership, that is, that this tremendous amount of power to set law arbitrarily-at that time we could not foresee an International Military Tribunal-would be subject to the verdict of fate, and that anyone transgressing against the fundamental human rights of the individual and of nations would be punished by fate. I am sorry to say that I was quite right in my warning.
DR. MERKEL: But if the members of the Gestapo had recognized the orders which they received as criminal, how would you judge their actions then?
BEST: In that case I have to state that they have acted in an express state of emergency, for during the war the entire Police was subject to the military penal code and any official who refused to carry out a decree or order would have been sentenced to death in a court-martial for reason of military insubordination.
DR. MERKEL: I have no further questions.
THE PRESIDENT: The Tribunal will adjourn.
[The Tribunal adjourned until 1 August 1946 at 1000 hours.]
