Убийство у "Гранд-отеля"

Единственное приличное место в городе

Вечером 8 декабря в “Гранд-отеле”, как всегда, собралась публика из разных стран. “Отель был сильно разрушен американскими бомбежками, — описывала это место советская переводчица Ольга Свидовская (по другим источникам — Свиридова). — Одна его часть, более или менее восстановленная и ярко освещенная, вмещала холл с вращающейся дверью и ресторан, где полуголодные немцы развлекали союзников, как могли. Зрелище было жалкое, но деться было, в сущности, некуда”.

Незадолго до полуночи отдых посетителей ресторана прервало чрезвычайное происшествие: водитель, дожидавшийся одного из гостей, застрелен на месте.

12 декабря в газете "Правда" вышла коротенькая заметка:

 

Ночной выстрел и вращающаяся дверь

Достоверно мы знаем немного. Бубен возил Михаила Лихачева — руководителя специальной следственной бригады Главного управления контрразведки "СМЕРШ", который часто ужинал в “Гранд-отеле”. Своего начальника он дожидался в машине и в ресторан не заходил.

Большая часть сведений дошла до нас от Ольги Свидовской, переводчицы Лихачева, и ее коллеги Елизаветы Стениной-Щемелевой. Стоит заметить, что ни та, ни другая не были свидетельницами преступления и рассказывают о нем с чужих слов.

“Однажды мы — а именно Лихачев, [старший следователь "СМЕРША" Павел] Гришаев, [старший оперуполномоченный "СМЕРША"] Борис Соловов и я — собрались как обычно отужинать в „Гранд-отеле“, но у меня возникли какие-то дела, и я решила остаться дома, — приводит воспоминания Свиридовой (Свидовской) историк Александр Звягинцев в книге “Нюрнбергский набат”. — Лихачев вместе с компанией поехал в Нюрнберг на очень заметном лимузине — черно-белом „Хорьхе“ с салоном из красной кожи, про который говорили, что он из гаража Гитлера. У Лихачева была привычка садиться впереди, справа от шофера. Не доезжая до „Гранд-отеля“, Гришаев и Соловов попросили остановить машину, поскольку остаток пути решили пройти пешком. Поколебавшись несколько секунд, к ним присоединился и Лихачев. Минутой позже кто-то в форме рядового американской армии рывком распахнул переднюю правую дверь остановившейся у „Гранд-отеля“ машины и в упор выстрелил в шофера Бубена. Лично я считаю, что жертвой нападавшего должен был стать Лихачев, поскольку он наверняка думал, что Лихачев, как всегда, сидит на своем обычном месте.

Смертельно раненный Бубен успел сказать: „В меня стрелял американец“

 

Записки Свидовской до сих пор не опубликованы, хотя некоторые цитаты разошлись в книгах и прессе. Журналист Владимир Абаринов, читавший мемуары переводчицы в рукописи, в статье “Смерть в Нюрнберге. Белое пятно в главном судебном процессе” приводит ее слова о смерти Бубена в несколько ином виде. Согласно этой редакции, Лихачев в тот вечер вообще не ездил в “Гранд-отель”, Гришаев и Соловов вышли из машины непосредственно перед отелем. Свидетелей убийства не было — Свидовская уточняет, что “за рядом стоявших машин видно было плохо”. Про американскую форму она тоже не говорит. Последние слова Бубена в ее изложении более экспрессивны: “Американец подстрелил”.

Елизавета Стенина-Щемелева описывала Абаринову этот эпизод на свой лад. По ее словам, смертельно раненный Бубен вошел во вращающуюся дверь отеля и здесь, выкрикнув: "А еще союзники!", — рухнул наземь.

В любом случае, обе девушки лишь пересказывают то, что услышали от смершевцев.

В этих рассказах немало противоречий. Все-таки был ли Лихачев в машине в тот вечер? Соловов и Гришаев вышли из автомобиля непосредственно у отеля или не доезжая до него? Зачем советским офицерам гулять в вечернее время по разбомбленному, разрушенному городу, да еще и в самом злачном районе? Бубен умер на месте или успел зайти в гостиницу? Наконец, кому понадобилось ни за что ни про что убивать рядового-шофера?

 

Скандалы, интриги, расследования

Подоплека этой детективной истории станет чуть яснее, если знать, что в Нюрнберге существовало соперничество двух советских правоохранительных ведомств. Следствием, в том числе предварительным допросом подсудимых трибунала, занималась прокурорская группа во главе с Георгием Александровым, подчинявшаяся главному обвинителю от СССР Роману Руденко. А оперативные вопросы (охраны порядка) решала специальная следственная бригада Главного управления контрразведки "СМЕРШ", которой руководил Михаил Лихачев.

Между ними были трения. Как пишет Александр Звягинцев,

некоторые работники группы питали подозрения друг к другу, обменивались упреками, а иногда дело заходило еще дальше

 

Так, еще до начала процесса контрразведчики сообщили в Москву, что Александров "слабо парирует" антисоветские выпады обвиняемых. Тому пришлось письменно оправдываться перед прокурором СССР Константином Горшениным: мол, никаких выпадов со стороны обвиняемых ни против Советского Союза, ни против него лично не было, а беспочвенные обвинения только мешают работе.

Однако этим история не закончилась. По словам помощника Главного обвинителя от СССР Льва Шейнина, Лихачев с первых дней пребывания в Нюрнберге показал себя человеком заносчивым, чем вызвал неприязненное отношение окружающих.

"И вот дошло до того, — писал Шейнин, которого в своей книге цитирует Звягинцев, — что Лихачев вовлек в сожительство молоденькую переводчицу, проживавшую в одном с нами доме, и она забеременела. Лихачев принудил ее сделать аборт и, найдя немца-врача, заставил его провести операцию".

Как пишет Звягинцев, после убийства Бубена “поползли слухи о попытке покушения на Руденко, однако более вероятной целью был Лихачев. Миссия, возглавляемая им, проводила в Нюрнберге очень большую и весьма полезную работу.

Были все основания считать, что кто-то хотел запугать контрразведчиков, одновременно устранив их руководителя

 

Не исключено, что убийство могли совершить немецкие диверсанты, чтобы спровоцировать конфликт между американцами и русскими. Однако, учитывая конфликты между прокурорской группой и смершевцами, нельзя исключить и личных мотивов.

Доклады, аресты, расстрелы

Согласно воспоминаниям Шейнина, обо всем случившемся Руденко доложил Горшенину, который в то время находился в Нюрнберге. Тот, в свою очередь, передал информацию в ЦК партии и начальнику "СМЕРША" Виктору Абакумову. Лихачева отозвали из Нюрнберга и посадили под арест на десять суток.

Через несколько лет дела у Лихачева пошли в гору: он стал заместителем начальника следственной части по особо важным делам Министерства государственной безопасности СССР. В 1952 году ему поручили сфабрикованное дело Еврейского антифашистского комитета, одним из подозреваемых по которому стал Шейнин. Лихачев выбил из Шейнина, как считал тот, компрометирующие показания. На свободу Шейнин выйдет лишь в декабре 1953 года, после смерти Сталина.

Через год сам Лихачев станет жертвой репрессий. В декабре 1954 года его вместе с Абакумовым и другими руководителями МГБ осудят за допущенные злоупотребления и расстреляют.

Однако вопрос о том, кто стрелял в красноармейца Бубена и зачем, так и остался невыясненным. Возможно, ответы просто дожидаются своего часа в секретных архивах спецслужб.

Источники:

Александр Звягинцев “Нюрнбергский набат. Репортаж из прошлого, обращение к будущему”

Владимир Абаринов “Смерть в Нюрнберге. Белое пятно в главном судебном процессе”