Михаил Гус — советский радиожурналист-международник, публицист и искусствовед, был свидетелем многих событий Второй Мировой войны. Работал он и на Нюрнбергском процессе. Жители СССР слушали его репортажи из Нюрнберга по радио-репродукторам — черным "тарелкам", которые в те годы были в каждой квартире и на рабочих местах. 3 мая 1946 года он отослал в Союзрадио (Всесоюзный комитет по радиофикации и радиовещанию) телеграмму с отчетом о пяти месяцах работы на Трибунале. А в 1971 году опубликовал книгу очерков "Безумие свастики", в которой описал много ярких эпизодов на процессе, свидетелем которых он стал.
Радийщики отправляли свои корреспонденции в Москву с каждого заседания Нюрнбергского трибунала, не позднее, чем через сорок минут после его окончания. То есть, дважды в день — в обед и вечером. Они сделали аудиозаписи допросов пятерых обвиняемых и нескольких свидетелей, истратив на это 270 километров пленки. На большее пленки не хватило, подвела матчасть.
"Считаю этот материал весьма нужным и важным для наших исторических архивов, тем более, что американцы с первого дня процесса записывают все до последнего слова, — отчитывается Михаил Гус, — Очень сожалею, что истощение запасов пленки заставило прекратить эти ценнейшие записи."
В довершение Гус хвалит стенографистку-переводчицу и свою помощницу Галину Реутт и поздравляет московских коллег с приближающимся Днем советской печати, который отмечался 5 мая.
Галина Леонардовна Реутт, упомянутая в телеграмме Гуса — неординарная особа. Москвичка, она прожила почти сто лет. По происхождению дворянка, ее мать служила фрейлиной императрицы Александры Федоровны. В трехлетнем возрасте Галине довелось побывать на чаепитии у императорской семьи — в дни, когда отмечалось 300-летие дома Романовых. Николай II запомнился ей мужчиной с добрыми глазами, но больше девочку впечатлили нарядные лакеи, стоявшие за креслом каждого гостя.
Благодаря знанию нескольких иностранных языков Галина стала работать на станции "Иновещание" Московского радио. А после войны 35-летняя Галина Реутт попала на Нюрнбергский процесс, где оставалась в течение девяти месяцев.
"Меня вызвали к начальнице, и она предупредила меня о срочных "смотринах" у какого-то генерала, — рассказывает Галина Реутт, — Нужно было прилично выглядеть, а мне и надеть-то было нечего. У одной подружки взяла чулки, у другой туфли, у третьей пальто. Посмотрели меня, быстро собрались и полетели на "Дугласе" в Германию. Все офицеры, генералы сидели вдоль бортов, а нам, девочкам, постелили на пол брезент, кинули полушубки, и мы спали, прижавшись друг к дружке, пока летели. Было очень холодно. Приличную одежду нам всю выдали уже в Германии."
Михаил Гусс вспоминает работу с Галиной и в своем очерке о Нюрнбергском процессе, написанном к 35-летию события — так впечатлила его эта переводчица. (Впрочем, Илья Эренбург — известный писатель и тоже очевидец Нюрнберга — приглядел Галину еще до войны. Звал ее работать личной помощницей и секретарем, но та отказалась.)
Конечно, Галина Реутт была не единственной героиней очерка Михаила Гуса. В Нюрнберге ему довелось познакомиться с массой людей. В 12 километрах от этого города в деревне Герольдсберг он обнаружил сына фельдмаршала Фридриха Паулюса майора немецкой армии Эрнста Александра Паулюса. Тот поведал советскому журналисту о том, как вместе с женщинами и детьми из своей семьи оказался в тюрьме гестапо. По приказу Гиммлера близких людей плененного Красной армией полководца держали в качестве заложников, поскольку "начальник гестапо Мюллер заявил, что фельдмаршал Паулюс стоит во главе армии из немецких военнопленных, которая будет сражаться против Германии".
Гус восхищался обвинителями на процессе, особенно Романом Руденко и представителем Великобритании Дэвидом Максуэллом-Файфом, которого характеризовал как наиболее мощного допросчика, способного "распотрошить" подсудимых. И терпеть не мог адвокатов. Вот как он описывает их попытки улучшить реноме своих подзащитных.
"Провокационными маневрами в кулуарах руководил преимущественно Штамер (Отто Штамер — адвокат Германа Геринга — Ред.), а исполнителем был защитник Гесса адвокат Зайдль, бывший нацист, в прошлом защищавший мелких воришек и мошенников. А в Нюрнберге этот маленький, плюгавенький, длинноносый и вообще отнюдь не "арийского" вида человечек делает "большую политику".
В коридоре во время перерыва Штамер обрабатывает корреспондентов. Тот же стоит Зайдль и кажется еще ниже около высокого Штамера. Зайдль снизу вверх сквозь очки подобострастно смотрит на него, учится, как нужно работать в кулуарах…
Он носится по коридорам суда, хватает за рукава журналистов, нашептывает им:
— У меня для вас припасен такой документ, такой документ… Только одному вам…
А потом оказывается, что такие же обещания он дает всем корреспондентам. Многие журналисты отказались от грязных услуг провокатора."
Советский журналист пристально вглядывался и в простых немцев.
"В фойе пресс-кемпа появился аккордеонист Макс, небольшого роста коренастый человек с отталкивающим лицом.
В его репертуаре было много русских песен, он подходил к советским журналистам и играл, как говорится, прямо нам в ухо.
Кто-то однажды его спросил:
— Макс, вы, вероятно, были у нас в плену?
Макс смутился и ответил на ломаном русском языке, что в плену не был.
— Откуда же вы знаете так много наших песен?
Он смутился еще сильнее, ничего не ответил, отошел… И больше мы его не видели. А официант (тот, который в 1918 году побывал в Николаеве) доверительно шепнул мне, что Макс — отъявленный нацист, наверное, из СС. (...) Да, разные были люди в том огромном человеческом муравейнике, каким был Нюрнберг, точнее, процесс…"
Источники:
Гус Михаил Семенович. Письмо в Союзрадио с сообщением о работе в Нюрнберге
3 мая 1946 г. — Подлинник. Машинописный текст — РГАЛИ. Ф. 2808. Оп. 1. Ед. хр. 92.
Владимир Мормуль "Геринг вел себя нагло". Газета "Угол зрения", 13 января 2021 г.
Михаил Гус "Безумие свастики". — "Советский писатель". М, 1971 г.
