"Три миллиона большевиков в нашем плену могут быть стерилизованы"

"Враг должен быть не только побежден, но иcтреблен"

Стерилизационные опыты резко выделяются среди медицинских проектов СС. Все прочие, будь то разработка вакцины от малярии, средства против обморожения или метода преобразования морской воды в питьевую, были связаны с возвращением в строй тяжелораненых или повышением боеспособности вооруженных сил. Но поиск способа, быстро и незаметно лишающего массы людей возможности иметь потомство, диктовался отнюдь не текущими военными задачами. Конечная цель заключалась в том, чтобы резко сократить нежелательное для нацистов население уже в послевоенной Европе.

Специалисты, занятые в подобных программах, предстали перед судом на первом из дополнительных Нюрнбергских процессов — над врачами, он проходил с 9 декабря 1946 года по 20 августа 1947 года. В числе прочих на скамье подсудимых оказался дерматолог и венеролог Адольф Покорный, меморандум которого привел к созданию далеко не единственной, но отдельной ветви эсэсовских поисков метода массовой стерилизации. Переписка нацистских чиновников, а также подробные показания подсудимого демонстрируют, какие инициативы снизу была готова поддерживать верхушка СС и какие планы вынашивал шеф этой структуры.

В октябре 1941 года рейхсфюреру СС пришло письмо от офицера медицинской службы запаса Адольфа Покорного. Отправитель не принадлежал к врачебной элите Третьего рейха, жил в провинциальном судетском городе и был совершенно неизвестен Гиммлеру. Однако он энергично искал неофициальные выходы на могущественного имперского функционера, и его усилия увенчались успехом. Покорный предпринял их, чтобы обратить внимание руководителя расовой политики рейха на особо значимые исследования основателя Биологического института в Радебойле/Дрездене Герхарда Мадауса. Последние статьи этого ученого рассказывали о влиянии сока южноамериканского растения каладиум (Caladium Seguinum) на репродуктивность животных.

"Движимый мыслью, что враг должен быть не только побежден, но иcтреблен, я считаю своим долгом представить вам как рейхскомиссару по укреплению германской народности нижеследующее. — Писал Покорный. — Доктор Мадаус опубликовал результаты своих исследований по медицинской стерилизации. Прочтя эти статьи, я осознал огромную важность описанного в них препарата для текущей борьбы нашего народа. Если, как обосновано в исследовании, стало бы возможно производить препарат, который через небольшое время после его приема незаметно лишает человека возможности иметь потомство, то в нашем распоряжении оказалось бы новое могущественное оружие. Мысль о том, что три миллиона большевиков в нашем плену могут быть стерилизованы — то есть не сумеют продолжать род, но сохранят работоспособность — открывает богатейшие перспективы.

Мадаус установил, что сок каладиума, принятый внутрь или введенный через инъекцию, спустя некоторое время вызывает устойчивое бесплодие как у самцов, так и у самок. Материалы, изложенные в научной статье, весьма убедительны.

Если мои идеи встретят ваше одобрение, то следующие меры могли бы быть такими:

1) Доктор Мадаус не должен больше публиковать ничего по этой теме (враг слушает! );

2) Разведение данного растения (легко выращивается в теплицах);

3) Немедленный поиск людей (преступников!) для определения необходимых дозы и продолжительности воздействия;

4) Cкорейшее создание структурной формулы эффективного химического вещества для того, чтобы...

(...)

5) ...производить его синтетически, если это возможно."

По всей видимости рейхсфюрер смог прочитать и вникнуть в это сообщение только к началу марта 1942 года. Письмо, как признался сам Гиммлер в рабочей переписке, вызвало у него большой интерес. Несмотря на то, что Покорного даже не удостоили благодарностью, всем его идеям дали ход. 10 марта глава экономического управления СС Освальд Поль получил приказ связаться с Мадаусом от имени рейхсфюрера и предложить ему провести эксперименты на людях совместно с имперским врачом СС Эрнстом Робертом Гравитцем. В качестве подопытных следовало использовать преступников, которые и так подлежали стерилизации по приговору суда.

Яды или радиация?

В нацистской Германии принудительная стерилизация применялась как мера оздоровления нации. Согласно закону 1933 года ей подвергали людей, имевших такие заболевания как врожденное слабоумие, наследственная хорея Гентингтона, эпилепсия, циклотимия и шизофрения. В этот же ряд попадали особо закоренелые алкоголики и опасные уголовные преступники, а с конца 1930-х экзекуции неофициально начали проводить и над противниками режима.

В целом за исключением стерилизации как инструмента политических репрессий все это лежало в русле общемировых евгенических тенденций и не было характерным исключительно для Германии. Подобные меры действовали также в ряде стран Европы и некоторых штатах США.

Однако в начале 1941 года нацисты потребовали от имперской медицины поднять практику провоцирования бесплодия на совершенно новый уровень. Под руководством Гиммлера начались поиски такого способа стерилизации, который, во-первых, воздействовал бы не на отдельного человека, а сразу на крупные людские массы; во-вторых, давал результат быстро; в-третьих, был бы незаметен для объектов воздействия. Личный референт рейхсфюрера оберштурмбанфюрер СС Рудольф Брандт так обозначил цели этих исследований: “Гиммлер был чрезвычайно заинтересован в создании дешевого и быстрого способа стерилизации, который можно было бы применить против врагов Германии, таких как русские, поляки и евреи... Рабочая сила стерилизованных людей могла бы эксплуатироваться Германией, в то время как угроза их размножения была бы пресечена”.

На первых порах наиболее перспективным методом считалась радиация. Эксперименты по облучению подопытных проходили в Освенциме под руководством оберфюрера СС Виктора Германа Брака. Однако вскоре выяснились недостатки этого способа: радиация поражала не только половые железы, но неизбежно и другие органы, что приводило к утрате трудоспособности, а нередко и к смерти жертв . Соответственно, их больше нельзя было использовать как рабочую силу, а это признавалось нежелательным. Поэтому, неудивительно, что Гиммлер с воодушевлением ухватился за альтернативу, подсказанную Покорным.

Спустя несколько месяцев шеф СС запросил у Поля отчет. 3 июня глава экономического отдела сообщил, что он находится на связи с директором Биологического Института и соавтором Мадауса доктором Эрнстом Кохом, однако исследования зашли в тупик, так как каладиум "растет только в Северной Америке (ошибка Поля, на самом деле в Южной — авт.) и во время войны не может быть ввезен в достаточных количествах". Далее Поль писал, что "попытки доктора Коха вырастить его из семян в теплицах были успешны, это правда, но процесс идет очень медленно; и урожайность недостаточна для того, чтобы получить желаемое в больших масштабах”. В скором времени пришел ответ от Рудольфа Брандта, который заверил Поля, что “большая теплица для доктора Коха будет построена в самые кратчайшие сроки". Референт рейхсфюрера подчеркнул: "Исследования чрезвычайно важны!".

Для проверки экспериментов Мадауса в Биологический институт Дрездена/Радебойля по линии СС был направлен опытный эксперт-химик сотрудник биологический лаборатории концерна И. Г. Фарбен Карл Таубок. Он пришел к выводу, что стерилизация с помощью каладиума это не утопия, а реальная возможность. На обратном пути из Дрездена в Берлин сопровождавшие Таубока офицеры СС сообщили ему, что исследования ведутся по указанию рейхсфюрера "с целью подавления рождаемости среди восточных народов".

Интересно сопоставить откровения эсэсовцев с публичными заявлениями их шефа. Так, осенью 1942 года, выступая с речью в юнкерской школе СС в Бад-Тёльце, глава "Черного ордена", развертывал перед слушателями эпичную программу использования территорий, которые будут отвоеваны у СССР: "После победы германского народа нам предстоит освоить и колонизировать восточное пространство и включить его в ареал европейской культуры. В течение двадцати лет с момента окончания войны — я поставил перед собой эту задачу и надеюсь решить ее вместе с вами — нам надо отодвинуть германскую границу на 500 километров на восток. Это означает, что мы должны направить туда наши крестьянские семьи, организовать переселение лучшей германской крови и подчинить многомиллионный русский народ достижению наших целей. Таким образом, после того, как колокола мира возвестят о величайшей победе, начнется самый трудный период нашей жизни. Впереди двадцать лет борьбы за завоевание мира… Тогда этот Восток будет свободен от чужой крови, и наши семьи поселятся там в качестве землевладельцев". Именно исследования по стерилизации, в том числе и те, которые своим письмом инициировал Покорный, поясняют, каким образом, с точки зрения Гиммлера, должна была исчезнуть "чужая кровь" на Востоке спустя поколение.

Кстати, в конце августа 1942 года выяснилось, что Покорный оказался не единственным, кто обратил внимание на публикации Герхардта Мадауса. Письмо с предложением использовать его метод пришло в ставку рейхсфюрера от оберфюрера СС Курта Герланда, служившего заместителем гауляйтера в рейхсгау Нижний Дунай. Он сообщал о готовности руководителя регионального управления по расовой политике доктора Ферингера провести исследования эффективности каладиума в Австрии. Ответ Поля, что подобные исследования уже ведутся, не остановил Герланда. Он обратился к Брандту с предложением все же разрешить Ферингеру поработать с крупными австрийскими биологами над попыткой синтезировать сок каладиума в лабораторных условиях. Кроме того Ферингер был готов заняться разведением растения в теплицах и испытать его на узниках цыганского лагеря Лакенбах. Герланд просил соизволения верхов на работу своего сотрудника совместно с руководителем медицинской службы концлагерей Энно Лоллингом. Брандт отвечал, что не сомневается в согласии рейхсфюрера, и просил Поля наладить этот контакт. Так появилась вторая проектная группа, пытавшаяся дать нужный Гиммлеру эффект с помощью каладиума.

Однако, ни Коху (Мадаус скончался в 1942 году), ни Ферингеру так и не удалось добиться желаемого результата. Ни синтезировать экстракт растения, ни собрать его урожай в достаточных количествах не получилось. После 1942 года Гиммлер больше не запрашивает отчетов об этих работах. Его внимание вновь поглощают опыты с радиацией, на этот раз под руководством доктора Хорста Шумана, а также исследования по введению кислоты в матку, которые проводил в Освенциме и позже в Равенсбрюке врач Карл Клауберг.

Скромный врач из Хомутова

Когда после краха нацизма меморандум Покорного нашли в бумагах рейхсфюрера, его автор был арестован, несмотря на то, что в течение войны не участвовал в эсэсовских экспериментах, не разводил каладиум и даже никогда его не видел. Покорный предстал перед судом. Так общественность узнала биографию автора зловещих предложений, которого целый ряд свидетелей неожиданно охарактеризовал как человека демократических и антифашистских взглядов.

Адольф Покорный родился в Вене 26 июля 1895 года в семье офицера чешского происхождения. На суде доктор утверждал, что с детства познал особенности солдатской жизни с ее постоянными переездами, знакомство с разными культурами якобы воспитало в нем национальную терпимость. После окончания университета врач женился на своей коллеге, девушке с еврейскими корнями по имени Лили Вайль: вместе они переехали в небольшой судетский городок Хомутов (Комотау), где оба супруга открыли частную медицинскую практику. У четы Покорных родились сын и дочь, в 1935 году супруги развелись.

После присоединения Судетской области к Германии положение Покорного изменилось к худшему. Нацистские власти, следуя антисемитским Нюрнбергским законам, пытались конфисковать половину его дома, которая до развода принадлежала супруге доктора. Сам он как бывший муж еврейки и отец двух полуевреев, которых из соображений безопасности родители переправили в июне в Англию, числился неблагонадежным. По этой причине после начала Второй мировой Покорный оставался в запасе и был призван только в январе 1942-го. Незадолго до отправки на фронт, бывшая жена звонила ему из Праги и просила о помощи: ей угрожал концлагерь. Согласно показаниям Покорного, он хотел поехать на встречу с матерью своих детей, но к нему явился нацистский офицер и сообщил, что его разговор с Лили Вайль подслушан. Если он посмеет съездить в столицу протектората, его расстреляют в собственном кабинете. Вскоре Покорный отбыл в армию, где служил до конца войны. Его бывшая супруга стала жертвой Холокоста.

Что же заставило этого человека написать чудовищное послание к рейхсфюреру СС? Поскольку отрицать авторство письма было бессмысленно, Покорный уверял суд, что своими действиями пытался не причинить вред, а наоборот, спасти потенциальные жертвы нацизма. Как сказано в обвинительном заключении, "он заявил в свое оправдание, что хотел только предотвратить исполнение намерений Гиммлера по массовой стерилизации и истреблению жителей восточных территорий и евреев... Он считал идею стерилизации человека каладиумом невозможной с научной точки зрения и полагал, что выводы статей Мадауса не вполне соответствуют фактам". Вследствие этого Покорный якобы решил запутать Гиммлера, дабы отвлечь его от намерений использовать действительно эффективную и к тому же смертельно опасную радиацию.

Но откуда Покорный узнал про опыты с облучением, ведь о них не сообщалось в открытой германской печати? Якобы в середине 1941 года к нему на прием пришел некий офицер СС или СД по фамилии Фойт. Покорный отметил, что пациент был не из Комотау, а приезжим издалека. Возможно, это объяснялось деликатным характером обращения: речь шла о венерическом заболевании. Покорный припомнил, что офицер имел государственную медицинскую страховку, но предпочел ею не пользоваться и попросил лечить его частным порядком.

Во время осмотра Фойт случайно взял лежавший на столе медицинский журнал и увидел свежую статью доктора Мадауса. Он сказал, что этот материал было бы правильно довести до сведения рейхсфюрера, потому что в СС ищут способ массовой стерилизации и в данный момент изучают возможности радиации. Офицер также заявил, что эти опыты тесно связаны с текущей войной и будущим заселением Востока. "Он сказал, что у немецкой семьи в среднем было два ребенка, тогда как у славянского народа — восемь-двенадцать детей. Его замечание подводило к мысли, что Гиммлер хотел применить массовую стерилизацию к различным общностям, особенно к славянам". Фойт произвел на врача впечатление осведомленного человека. В частности, он сообщил, что руководство уже назначило германский полицейский штаб для Тифлиса, что удивило Покорного: войска вермахта были далеко от столицы Советской Грузии.

Показания подсудимого о беседе с Фойтом представляются правдоподобными. Во всяком случае, становится понятно, почему Покорный рассчитывал на то, что Гиммлера заинтересуют материалы о массовой стерилизации, и что всемогущий рейхсфюрер вообще станет читать письмо провинциального врача. Но кем мог быть этот загадочный Фойт, столь осведомленный о планах СС и полиции на Востоке? Информированность этого человека позволяет предположить в нем высокопоставленного офицера, обладающего связями в среде причастных к операциям на оккупированных территориях СССР.

Этим требованиям удовлетворяет Пауль Шмитц-Фойт, член НСДАП и СС c 1933 года, занимавший с марта 1941 года пост начальника уголовной полиции Мюнхена. Ранее этот человек два года работал на аналогичном посту в Праге, от которой до Комотау чуть больше часа езды. В своих показаниях Покорный упомянул, что Фойт был не единственным эсэсовцем, который пользовался его услугами. Таким образом, доктор мог быть известен среди местных чинов СС как хороший и деликатный специалист. Еще в момент службы в столице протектората Богемия и Моравия о нем мог слышать и Шмитц-Фойт. Грамотный врач в небольшом городе на недавно присоединенных территориях выглядит отличным вариантом для тайного лечения от постыдной болезни.

Шмитц-Фойт по своему статусу входил в кадровый костяк РСХА и в той или иной степени знал всю элиту спецслужб. К примеру, в 1937 году он занимал должность заместителя шефа прусской земельной уголовной полиции, где его непосредственным начальником был Артур Небе, будущий командир айнзацгруппы B на Востоке. С такими связями и положением Шмитц-Фойт мог, хоть и неофициально, знать очень многое, включая факты лучевых экспериментов по стерилизации и назначения полицейского штаба для работы на Кавказе. Конечно, предположение о том, что именно он беседовал с автором письма Гиммлеру, нуждается в подтверждении, однако не выглядит невероятным.

В отличие от рассказа о Фойте объяснения мотивации подсудимого, конечно, звучат сомнительно. У Покорного были скромные шансы запутать Гиммлера, так как в распоряжении рейхсфюрера находились крупнейшие специалисты, превосходившие отправителя письма опытом и регалиями. 

Гораздо реалистичнее выглядит соображение, что Покорный направил меморандум шефу СС с целью продемонстрировать лояльность режиму и тем самым обезопасить себя на будущее. На суде он признал, что до 1940 года испытывал "неудобства", связанные с политическими претензиями из-за многолетнего брака с еврейкой.

Трибунал скептически отнесся к оправданиям врача из Комотау, но состава преступления в его действиях все же не нашел. Доктор был освобожден и продолжил медицинскую практику, не подвергаясь далее никаким преследованиям.

***

Несмотря на то, что нацистские проекты использования каладиума ни к чему не привели, история меморандума Покорного в высшей степени красноречива. Она доказывает, что Генрих Гиммлер действительно считал одним из приоритетных направлений германской медицины поиск быстрого и незаметного способа массовой стерилизации. В его окружении хорошо это понимали, а некоторые подчиненные, подобно Герланду и Ферингеру, проявляли рьяную инициативу.

Этот сюжет свидетельствует о том, что конечные цели эсэсовских экспериментов не были особенным секретом. О них знали самые разные нацистские функционеры, будь то Фойт, Брандт или Таубок. Сам Покорный, оправдываясь за то, что в его письме говорилось о стерилизации именно пленных “большевиков”, заявил: “Я писал то, что могло произвести на Гиммлера наиболее серьезное впечатление”, то есть подстраивался под запрос адресата. Таким образом, нельзя не согласиться с формулировкой обвинительного заключения Нюрнбергского трибунала по делу гитлеровских врачей: "Нацисты искали самые научные и наименее очевидные способы истребления крупных человеческих масс, как путем непосредственного убийства, так и путем лишения их возможности иметь потомство. Они разрабатывали новую отрасль медицины, которая дала бы им научные инструменты для планирования и осуществления геноцида".

Академическая публикация в журнале История, том 11, выпуск 3 (89)