"Туристы" из Третьего рейха

Часто можно прочитать, что бегство нацистских преступников из Германии после войны обеспечила подпольная организация под названием OdeSSA, а руководил ею оберштурмбанфюрер SS Отто Скорцени. 

Многие публикации создают впечатление, что OdeSSA работала, как бюро путешествий, словно устраивала альпинистам поездку в Гималаи или дайверам – на "Титаник". Мелькают громкие, но одни и те же имена – Эйхман, Менгеле.  Однако бежали не только эйхманы с миллионами жизней на совести. Скрывались и те, кто убил "всего лишь" пару десятков мирных жителей. И если осознавать масштаб этой "эвакуации", неизбежен вывод: усилий одной подпольной структуры явно не хватило бы. Налицо была успешная и массовая кампания.   

Кто не спрятался

В 1945 году контрразведчикам союзников пришлось допрашивать сотни тысяч пленных.  Раньше такие допросы позволяли уточнять оперативную обстановку и планы противника. Теперь нужно было искать преступников. 

Типичный контрразведчик свободно говорил по-немецки, владел и некоторыми диалектами. Досконально знал технику и оружие сдавшихся, уклад их службы, порядки в части. Через пару дней он узнавал по приметам и привычкам упоминавшихся на допросах строгих офицеров и фельдфебелей. Для него не было секретом, где солдаты добывали суррогатный алкоголь, кто лучше всех играет на аккордеоне, какие порнографические журналы считаются "лучшими". Кто храпит, а кто болтает во сне. После такого "вживания" контрразведчик вычислял чужака в части мгновенно. 

Но это – раньше. Теперь "собеседников" стало слишком много.

Истинным кладом показалась бы такая находка: сожженная форма, растертый пепел картона, сукна и канители, и чтобы рядом был зарыт кинжал с надписями на клинке: Meine Ehre heisst Treue (Моя честь зовется верность) и In herzlicher Kammeradschaft H. Himmler. Таких для "сердечных друзей Гиммлера" всего изготовлено двести штук. Значит, в ближайшей сдавшейся части можно поискать крупную рыбу из SS.

Но это в 44-м эсэсовцы еще бравировали перед наступающими. Теперь кинжалы SS бросали в реки, и поглубже. В 45-м эсэсовцы уже знали: ни в коем случае нельзя сдаваться русским. А если повезло попасть в плен к их союзникам – все равно лучше скрыть, что ты из SS.  

Из воспоминаний Гюнтера Кюне:

"На мне была униформа Ваффен СС: на рукаве была нашивка с надписью "Гитлерюгенд", а в петлицах череп с костями и руны СС. Перед тем как попасть в плен я столкнулся с двумя старыми парашютистами. Они десантировались на Крит, воевали в Греции, еще я не знаю где - у них был очень большой опыт. Один из них вытащил из кармана десантных брюк складной нож и срезал мне с униформы все нашивки. Конечно, было видно, что нашивки срезаны, потому что ткань под нашивками была новая. Тогда они мне из парашюта сделали накидку, чтобы русские, когда возьмут в плен, не увидели манипуляции с моей формой. Позже, в плену то, что я был в СС, не играло никакой роли, но в момент взятия меня в плен это имело огромное значение. Если бы мне, в момент взятия меня в плен, попался бы плохой русский, или тот, у кого нацисты убили на войне брата или двух братьев или родителей или сестру, и он бы увидел, что я из Ваффен СС, он бы взял свой автомат и пристрелил бы меня. Так что этим двум парашютистам я обязан жизнью".

Но не стоит торопиться обвинять в жестокости одних лишь русских. Союзники тоже часто давали волю гневу. 

В апреле 2001 года The Jewish News of Northern California («Еврейскому еженедельнику Северной Калифорнии») дал интервью Дэн Догерти (Dan Dougherty), в 1945 году - командир отделения во втором взводе стрелковой роты С 45-й пехотной дивизии 7-й армии США.

- Пришел приказ: "Рота С отправляется в концентрационный лагерь, чтобы освободить роту I, потому что рота I там озверела". 

"Мы подошли к лагерю и увидели товарные вагоны — 39 товарных вагонов, а в них - 2300 трупов. Большинство были в полосатой форме. Некоторые были голыми. Ничего, кроме кожи и костей, у многих были широко открыты глаза, они будто смотрели на нас. Мы подошли к вагону и просто застыли. И никто не мог и слова вымолвить. Только у кого-то вырвалось "О, господи…". Отошли мы от поезда, но я уже никак не мог повлиять на солдат. Они плакали, их рвало… 

А потом командир взвода мрачно сказал: "А поищите-ка, парни, охранников…" 

Охранники из СС уже сдались, подняли руки. Но гнев был сильнее рассудка.

Вышла куча трупов, 2-3 фута в высоту и 15 футов в поперечнике. И они были эсэсовцами, - вспоминал Догерти. 

А ведь у этих парней, многим из которых, как Догерти, и двадцати еще не было, эсэсовцы домов не жгли, и никого не убивали. Увиденное их ужаснуло и привело в ужас, а потом – в ярость. И трудно их за это осуждать.  

Спасайся, кто может

Итак, необходимо скрыть принадлежность к СС. 

Первое – форма. Ее нужно сжечь, но важно обзавестись другой, не эсэсовской формой, или штатской одеждой. Непростая задача, если рядом сотни конкурентов. 

Документы и жетон. С ними проблема в том, что их мало выкинуть или даже уничтожить - подозрение может вызвать само их отсутствие. Жетоны солдат вермахта выменивали, крали, отнимали, снимали с трупов. 

Если удавалось добыть форму – эсэсовцы прибивались к другим частям. Принимали их, правда, неохотно. Эсэсовцы ведь часто стреляли и по отступающим немцам.

А еще – у каждого из них на левой руке, на двадцать сантиметров выше локтя на внутренней стороне была вытатуирована группа крови.

Простой медосмотр выявлял не только больных. Эти татуировки пытались стереть, и даже срезать – но шрам оставался. Так что, если в первое время везло, задерживаться тоже не стоило. В любой момент эсэсовца могли распознать. Оставался побег. А уж если ты офицер, да еще и с "заслугами", – то и вовсе лучше было не медлить.  

Побег был делом не таким уж сложным, вокруг – вокруг Германия. Помогут! И помогали. Кто-то просто потому, что немец. А кто-то и не без дальних помыслов. 

Эмоциональные эксцессы победителей уходили в прошлое, но возникла новая, страшная своей неотвратимостью опасность: судебное преследование. Нюрнбергский Трибунал создал прецедент осуждения за преступления против человечности. А военных преступлений и до него никто не отменял. 

Дальние помыслы

Еще 21 ноября 1941 года генерал-полковник Франц Гальдер записал: "Генерал-полковник Фромм: обрисовал общее военно-экономическое положение. Падающая кривая! Он полагает, что необходимо перемирие".

Генерал Фридрих Вильгельм фон Меллентин в своих мемуарах "Танковые сражения 1939-1945 гг." писал: "Битва под Москвой была поворотным пунктом войны, начиная с этого момента победа для нас была уже недостижима". 

29 ноября 1941 года министр вооружения и боеприпасов, министр дорожного строительства и министр водных путей сообщения Германии Фриц Тодт попытался объяснить Гитлеру, что "в военном и экономическом отношении Германия войну уже проиграла". 7 февраля 1942 года говорил с фюрером с глазу на глаз и на повышенных тонах (!). А 8 февраля 1942 он внезапно погиб в авиационной катастрофе – самолет взорвался в воздухе, отчего-то сработало устройство самоликвидации.

Умные нацисты из верхов с фюрером о таких вещах уже не говорили, но выводы сделали.

В общих чертах хитроумным аппаратчикам стала ясна будущая задача и связанные с ее решением трудности. Как и то, что ради сотни высокопоставленных нацистов за нее и браться не стоит. Главное – решение сможет стать спасением для самих организаторов, и даже принести им весьма неплохую прибыль. Вслух, даже сам себе никто этого не говорил. Тем более никто и ни с кем не сговаривался, не координировал усилий – вплоть до самых последних дней рушащегося рейха. Умные и так понимали: нужно будет спасать не фюрера, и не его ближайших соратников, которые точно разделят его судьбу. Более того – ими можно будет и пожертвовать. Но останутся десятки тысяч "коллег" по нацистскому движению. И для их перемещения потребуются:

1. Место, куда бежать. Это должна быть страна, а лучше несколько стран, заинтересованных в немецких специалистах - военных, ученых, полицейских, техников, врачей, пропагандистов.  Желательно, чтобы лидеры этих стран симпатизировали нацистам.

2. Безопасность архитекторов организации внутри Рейха – от фанатиков, доносчиков и - от Гитлера.

3. Деньги и возможность их перевода, обналичивания и легализации

4. Координация усилий нескольких могущественных организаций и ведомств, в первую очередь – SS, для создания разветвленной сети загородных убежищ, конспиративных квартир, транспорта, секретной связи внутри Германии. Создание подпольных типографий для изготовления поддельных документов и справок, лазаретов для лечения раненых и проведения пластических операций, вовлечение в работу органов регистрации гражданского состояния, архивариусов и кадровиков с целью создания новых личностей.

5. Доскональная проработка нескольких маршрутов и их проверка в условиях оккупации Германии противником.

6. Связи с влиятельными и уважаемыми международными организациями для поддержки и сопровождения по Германии и транзитным странам.

7. Дипломатическая поддержка, консульские услуги, получение виз.

Но первейшим условием было такое: организация должна в глазах Гитлера и даже в глазах собственных сотрудников выполнять задачи, поставленные фюрером и служить рейху. Переквалифицировать ее можно будет потом. И все, кто хочет выжить, будут тайно заниматься созданием составных частей этой организации. После краха отдельные подразделения должны будут сами найти друг друга и стать коммерческими, дабы оправдать приложенные усилия.

Кто будет платить?

Если ты можешь создавать новые личности и переправлять людей, находящихся в международном розыске из страны в страну и с континента на континент – без дела и денег точно не останешься.    

Покупатель 

Президент Аргентины Хуан Доминго Перон в 1939 году был военным атташе в Риме, на этой должности посетил Испанию, Португалию, Германию, Австрию, Венгрию и Францию, симпатию к Муссолини выразил в пяти книгах о дуче. 

 Вернувшись в Аргентину, он создал Группу Объединенных Офицеров – организацию, осуществившую военный переворот, – но сначала не стремился к главной роли, заняв всего лишь пост министра труда. Европейский опыт научил его – поддержка элиты ничего не стоит без поддержки народных масс. Президентом он стал на всенародных выборах, прошедших 24 февраля 1946 года, и ему досталась весьма неплохая страна. Доход на душу населения был одним из самых высоких в мире. 

Однако денежная подушка, накопленная за прежние годы, потихоньку "худела": "план Маршалла" выбил Аргентину с европейского рынка. Стране требовалась модернизация и масса специалистов. 

Перон знал, где их взять.  Когда ему самому приходилось солоно, его не забывали друзья из Германии: сохранились копии чеков – один, за № 464803 от 26 июня 1941 года на сумму 33 тысячи 600 аргентинских песо предназначался Эве Дуарте (будущей жене Перона),  а второй, № 682117 от 30 июня 1941 года на сумму 200 тысяч песо – полковнику Хуану Доминго Перону. 10 тысяч долларов США и более 50 тысяч соответственно. Это то, что предназначалось ему лично, и Эвите "на шпильки". На предвыборную кампанию потребовались уже другие суммы – но деньги и тут "нашлись". 

А вот красноречивая цитата из самого Перона: 

"В Нюрнберге в это время произошло нечто, что лично я считаю бесчестием и неудачным уроком для будущего человечности. Я уверен, что аргентинский народ тоже признал Нюрнбергский процесс бесчестием, недостойным победителей, которые вели себя так, будто они не победили". 

Вокруг него давно велась тонкая работа. 

Немецкие банки сотрудничали в Аргентине с финансовыми организациями других стран: перевести, сохранить, обналичить – нет проблем. Появлялись и новые банки. Для денег были подготовлены надежные запасные "финансовые аэродромы". 

Еще в мае 1943 года Аргентину посетил генерал Вильгельм фон Фаупель – глава отделения германской разведки в Испании и Латинской Америке, работавший под прикрытием руководителя Иберо-Американского института.

Крупный аргентинский предприниматель немецкого происхождения Людвиг Фрейде послал в Германию своего сына – Родольфо Фрейде. Там нашлись люди, показали перспективы. Людвиг Фрейде, весьма кстати, был главой Немецкого трансатлантического банка в Буэнос-Айресе. Говорят, что он был даже доверенным лицом Гитлера и Бормана. Но документальные свидетельства таких отношений вряд ли найдутся.

В 1943 году Родольфо (Руди, как называли его в доме Перонов) – личный охранник Эвиты Дуарте. В том же году – личный секретарь, но уже у самого Перона. В 1946-м Перон создает División Informaciones (Информационный отдел), который быстро переименовывает в Secretaria de Inteligencia, CIDE – это внешняя аргентинская разведка. И возглавляет ее –  тот же Руди, который прекрасно знаком с Хорстом Карлосом Фульднером, аргентинским немцем и гауптштурмфюрером SS. Фульднер, в свою очередь, лично знал начальника VI Главного управления имперской безопасности (РСХА) – внешней разведки SS Вальтера Шелленберга. 

Досье на OdeSSA 

В 1971 году очень хороший и популярный писатель, а также служащий британской разведки, убежденный антифашист, Фредерик Форсайт опубликовал свой второй роман под названием The Odessa file – "Досье Одесса". Речь шла о той самой организации, которую тут же начали повсюду искать и упоминать журналисты, писатели и просто впечатлительные люди. 

Само название – Organisation der ehemaligen SS-Angehörigen - "Организация Бывших Членов СС" - просто звучное сокращение. Вероятно, оно встретилось Форсайту по работе, в переписке с американскими коллегами. А возможно, ему сообщил его известнейший охотник за нацистами Симон Визенталь, с которым он встречался, обдумывая книгу.

Может быть, этот акроним придумали в недрах западных спецслужб. Но к моменту выхода одноименного с романом фильма все уже были уверены, что организация именно так и называется, и существует, и вот она-то и стоит за всем мировым неонацизмом. Тут же появились сенсации: "Гитлер жив! Борман жив! Гиммлер жив! Геринг жив! И все они в Латинской Америке! Перон – переодетый Гитлер после пластической операции! Гитлер скрылся на секретной базе в Антарктиде!" Выдумки журналистов после выхода фильма были одна забавнее другой. Многие в них верили, и даже до сих пор верят. 

Книга, однако, очень умная и полезная. По ней можно проследить "типовой" побег нацистского преступника от возмездия.        

1. Эсэсовец прячется среди военнопленных.

2. Дома его ждет английская военная полиция по доносу соседа (хозяина доносители меняют мгновенно). 

3. Эсэсовец бежит. Прячется в деревне. Крестьяне не выдают и знают, кому из "своих" рассказать о беглеце.

4. Его уже сама находит некая организация, устраивает на фабрику рабочим в ожидании отправки.

5. Водитель грузовика с документами, освобождающими от досмотра, перевозит его в Италию.

6. В Италии его снабжают документами, он скрывается во францисканском монастыре.

7. Из монастыря перевозят в Неаполь, откуда пароходом он уплывает в Буэнос-Айрес.

8. В Буэнос-Айресе его встречают представители организации и снабжают на первое время деньгами, определяют на работу, помогают с натурализацией.  

А теперь эту схему стоит наполнить деталями, но не тайными базами посреди жарких оазисов в Антарктиде и не золотыми горами на дне Марианской впадины. Поищем ближе к реальности.

Иерархия побегов

Основа Третьего рейха – иерархия. 

Каждому уровню власти соответствовало количество подчиненных и уровень связей (хотя каждый аппаратчик знает, что все возможности можно и расширить, и потерять).

Общению по горизонтали способствовали клубы, футбольные команды, районы проживания, ложа в театре, место учебы детей. Особые связи – кто с кем побывал в гитлерюгенде в "Рыцарском замке", участвовал в учениях, воевал. Но степень высоты связей – еще не все. Степень доверия среди своих – вот что становилось главным после войны. Можно было самому обратиться к людям своего ранга или бывшим начальникам, или к тем, кто рангом пониже. На третий-четвёртый раз нужный человек находился. Эту схему не нужно было отдельно выстраивать, это и был – рейх.  

Однако высокое положение не означало, что завтра к дверям подъедет бронированный лимузин и отвезет прямо к трапу самолета. И в пруду возле дома не всплывала подводная лодка. А вот качество документов, проработки новой личности, степень конспирации и охраны – это могло быть разным. Не говоря об условиях устройства по прибытии. 

После катастрофы рейха наступила новая реальность, и на первое место выходила ценность человека, как специалиста. Хороший палач ценился меньше унтершарфюрера SS с боевым опытом. Классный хирург – больше партийного функционера. За кого-то приходилось доплачивать, а за кого-то можно было и неплохо получить с "покупателя". 

Коммерческая составляющая

27 июня 1951 года совершил свой первый полет аргентинский реактивный истребитель FMA I.Ae. 33 Pulqui II. 

Второй "Пульки" разработал конструктор фирмы "Фокке-Вульф" Курт Танк, въехавший страну по аргентинскому паспорту на имя Педро Матиеса, братья Реймар и Вальтер Хортены и еще 62 – шестьдесят два – специалиста из той же компании «Фокке-Вульф». Стоило это денег?  Или каких-то других услуг? Скорее – и того, и другого, и не мало.

Кстати, почему же этот "Пульке" – "второй"? Потому что был и первый, разработанный французским инженером Эмилем Девуатином – приговоренным во Франции заочно к двадцати годам тюрьмы за коллаборационизм. Конструктор работал совместно с итальянцем Чезаре Паллавичино – создателем итальянских бомбардировщиков "Капрони". 9 августа 1947 года истребитель совершил первый полёт, но не понравился Перону, и тот поменял команду конструкторов. Могут ли такие кадры достаться бесплатно?

На земле, принадлежащей предпринимателям Дитриху и Кристелю Лахузенам в Аргентине, австрийский физик Рональд Рихтер провел в рамках атомного проекта Хуана Перона первую управляемую ядерную реакцию. Если учесть, какую охоту на таких специалистов вели и США, и СССР, возможность безвозмездного их получения от сведущей организации абсолютно исключается. 

Italia Tedesca

При проработке маршрутов бегства думали и об Испании, и о Португалии. Там у власти были проверенные партнеры Гитлера - Франсиско Франко и Антониу ди Салазар, многие нацисты в этих странах впоследствии устроились. Скорцени, например, жил там какое-то время и даже получил лично от Франко паспорт на имя Пабло Лерно. 

Однако Испания оказалась в международной изоляции, в 1946 году с ней перекрыли границу и даже почтовое сообщение. Маршрут работал нестабильно, и нужны были запасные варианты. 

В Италии беспорядок и путаница вообще обычное дело, что иногда даже весело. Но после войны путаница удесятерилась – смена формы правления с монархии на республику после крушения фашистского режима, коммунисты противостояли вчерашним фашистам, государство еще не встало на ноги. Из стабильных институтов оставалась католическая церковь. Грешно было бы не воспользоваться упорядоченной структурой, окруженной таким удобным хаосом.

А на севере Италии - провинция Больцано или  Боцен-Южный Тироль (нем.  Provinz Bozen — Südtirol). Настоящая немецкая Италия. Две трети населения говорит по-немецки, местный диалект схож с баварским, немцы жалуются на притеснения, и там было множество перемещенных лиц.    

Под сутаной

В римской семинарии для немецких священников Pontificio Istituto Teutonico Santa Maria dell’Anima трудился ректором смиренный слуга господа Алоиз Худал (встречаются написания Гудал и Гудаль). Он, как и подобает священнику, по-пастырски помогал немецким и австрийским военнопленным по всей Италии. В своих мемуарах он впоследствии напишет: "Я благодарю Бога, что Он позволил мне навестить и утешить многих жертв в их тюрьмах и концентрационных лагерях, – дальше очень интересно, обратите внимание! – и помочь им бежать с фальшивыми документами".   "… я чувствовал себя обязанным после 1945 года посвятить всю мою благотворительную работу бывшим национал-социалистам и фашистам, особенно так называемым "военным преступникам". 

Худал проявил неординарные логистические и организационные способности. У него были связи в Commissione Pontificia d’Assistenza - Ватиканской организации помощи беженцам, кстати весьма почтенной и совершившей – никакой иронии! – немало славных и благородных дел. Однако Худал воспользовался авторитетом этой организации в других целях, он как представитель церкви мог получать там бланки идентификационных удостоверений – в очень больших количествах.

Ватикан всегда вел свою крупную политическую игру. Его важнейшей задачей в сороковые годы было остановить распространение коммунизма на католическом континенте – в Южной и Центральной Америке. Это тоже требовало "специалистов".

У католической церкви были прекрасные возможности как для размещения, так для легального перемещения большого количества людей. Для этого использовались, к примеру, около тридцати монастырей, и мужских, и женских. А по всему миру Ватикан рассылал миссионеров. "Своих людей" нацистам внедрять даже не пришлось – церковь болеет теми же болезнями, что и общество. Нацистов там было достаточно. Другое дело, что их нужно было контролировать и обеспечить их лояльность. В ход шли два самых старинных метода – компромат и деньги. И того, и другого у нацистов было достаточно. Тем более, что отношения были налажены давно. 

20 июня 1933 года был подписан конкордат между папой Пием XI и нацистской Германией. Договор готовился тщательно, в его разработке принимал участие и папа Пий XII, занимавший святой престол в послевоенные годы. 

Следует оговорить особо: договоренности были, но отношения между Гитлером и Ватиканом теплыми никогда не были. Католиков в рейхе преследовали, отправляли в лагеря, а священника Йозефа Мюллера даже обезглавили после публичного процесса. 4 тысячи католических священнослужителей погибли в концлагерях.  

Однако были среди католических священников такие, которые откровенно разделяли нацистские идеи – как Алоиз Худал. А некогда во втором (седьмом) управлении Главного управления имперской безопасности подразделение, курировавшее политические церковные организации, возглавлял католический священник и доктор теологии – по совместительству штурмфюрер СС Фридрих Муравски. 

После войны сторонников нацизма среди католических иерархов определенные круги в Ватикане использовали в своих целях. 

Нансеновский паспорт 

Великий полярный исследователь Фритьоф Нансен в 1922 году, будучи комиссаром Лиги Наций по делам беженцев, разработал особый документ, который первыми получали русские эмигранты после гражданской войны, а потом – все беженцы. С таким паспортом можно было перемещаться по странам-участницам Женевской конференции представителей правительств 1922 году.

Решением Лиги Наций такие паспорта в 1924-м получили и 320 тысяч армян, спасавшихся от геноцида 1915-м. В 1942 году этот паспорт признавали в 52 государствах, и он позволил обрести новый дом и страну полумиллиону человек. Нансеновский паспорт выдавался при двух условиях:

1. при наличии документов, удостоверяющих личность.

2. при наличии документа, подтверждающего, что человек является беженцем.

Выдать его могли уполномоченные сотрудники Международного Красного Креста. Удостоверения личности и справки беженцев могли выписывать представители церкви. Нередко раздаются обвинения в адрес Международного Комитета Красного Креста, мол, МККК "работал на нацистов". Нельзя выплескивать вместе с водой ребенка.  "Красный крест" объединял и объединяет множество благородных людей, делающих благородное дело. 

Но МККК – не спецслужба, в его рядах не было контрразведки. Очевидно, что проникновение в "Красный крест" давало массу возможностей – чем настоящие спецслужбы часто пользовались, причем дело решали зачастую обычные взятки и услуги. Незаметно перебрасывать людей нужно было не только нацистам. Спецслужбы всего мира были заинтересованы в сведениях из МККК, но удобнее было получать их от обычных коррупционеров, а не от "агентов под прикрытием", – так дешевле и проще. Следя за ними, можно следить и друг за другом. 

После войны многие люди, лишенные крова и дома, уезжали в поисках счастья в Аргентину. Чаще всего – из Генуи. Этим путем перебирались в Южную Америку и многие евреи, чудом уцелевшие после Холокоста. И как же они дивились тому обстоятельству, что на пароходе с ними по соседству ехали многочисленные немцы с семьями, с женами и детьми. И вдруг отцы этих семейств перед прибытием в Буэнос-Айрес… переодевались в сутаны, вооружались требниками и четками, и отделялись от своих домочадцев! Жертвы плыли на одних пароходах со вчерашними палачами. И у многих были одинаковые Нансеновские паспорта.

А там – проходили пограничный контроль, и снова воссоединялись с семьями. И специально для них поданные автобусы увозили их куда-то, где ждали уютные дома с кондиционерами и бассейнами, немецкие клубы, школы и даже тропический октобер-фест.

Эпилог

Мы рассмотрели только один, самый известный путь побега нацистских преступников из Европы. Были и другие – например, "крысиная тропа Сан-Джироламо", организованная священником Крунославом Драгановичем, по которой бежал, в числе прочих, хорватский прихвостень Гитлера Анте Павелич. Были и другие. 

В Аргентине осели после войны Адольф Эйхман, Йозеф Менгеле, Эрих Прибке. А общее число нацистских преступников, сбежавших в "серебряную страну", по разным оценкам составляет от 5 до 20 тысяч.  И ведь есть еще Парагвай, Чили, Бразилия, Венесуэла, Колумбия. А на Востоке их принимали в Египте, Сирии и в других государствах. 

Массовое бегство военных преступников могли организовать только высокопоставленные чиновники побежденного Третьего рейха – но даже их усилий для этого было бы недостаточно. 

Перемещение военных преступников могло происходить только с молчаливого согласия спецслужб союзных государств. Немецкий "кадровый пирог" был неприятен на вкус, но уж очень питателен. 

Лучшие оказались в США: ракетостроители Вернер фон Браун, Губертус Штрухгольд, Артур Рудольф, Эрих Нойберт, физики Гюнтер Гуттвейн, Георг Гоубау, Курт Леговец, химики Рудольф Брилль, Эрнст Баарс – это далеко не все даже из перечисленных в энциклопедических статьях. Охоту на специалистов Третьего рейха начали еще в 1943 году, причем руками французов, была даже создана французская специальная служба под кодовым названием "Марко Поло", сведения она поставляла, правда, американцам. Американская программа по перемещению нацистских кадров после войны называлась operation Overcast - операция "Облачность". К тому же захват этих ученых был не просто призом, а преимуществом в Холодной войне. Обе стороны и крали специалистов друг у друга, и перевербовывали, было это уже частью новой масштабной политической игры.

В 1946 году журналисты обнаружили следы операции Overcast, и ее пришлось переименовать в Operation Paperclip – операцию "Скрепка", которая способствовала перевозу в США 1800 специалистов и 3700 членов их семей.

"Скрепке" при этом пришлось придать и новую задачу: перелицовку биографий многих "ученых" – Курт Бломе, например, испытывал в концлагерях на заключенных противочумные вакцины, и было бы трудно объяснять, как такой человек трудится в Управлении химических войск армии США.

Интересна судьба генерал-майора медицинской службы Вальтера Шрайбера, который также проводил свои опыты в лагерях смерти – на его совести испытания на узниках бактериологического оружия. В 1951 году он переехал в США в рамках операции "Скрепка", но начались обвинения, и он снова сменил место жительства и обретался до самой смерти… в Сан-Карлос-де Барилоче – в Аргентине!    

У игры этой был еще один аспект: для США, если уж ученый доставался не им, то лишь бы и не Сталину, а там пусть хоть и Перону – "что ж, уже хорошо". А что при этом спасутся какие-то выродки, ну – на это можно посмотреть сквозь пальцы и даже в другую сторону. 

СССР тоже нуждался в специалистах, и гораздо больше американцев – в атомной гонке он отставал. Советскими розысками немецких ученых руководил первый заместитель Лаврентия Берии Иван Серов. 22 октября 1946 года в Советский Союз из Германии вывезли 2200 ученых и около 5000 членов их семей.  

Будущий советский академик Макс Штеенбек, Герой социалистического труда Николаус Риль, президент АН ГДР Макс Фольмер. А трудившийся в СССР Петер Тиссен был членом НСДАП и даже личным советником Гитлера по научным вопросам.  

Однако ни Великобритания, ни Франция – ни уж тем более СССР не могли себе позволить открытое сотрудничество со вчерашними эсэсовцами. Даже безграничная власть Сталина в настолько исстрадавшейся стране, как СССР, растаяла бы, как дым. Представить себе в Лондоне Вернера фон Брауна после бомбардировок Лондона ракетами ФАУ-2 – тоже уж очень фантастично. Торговлю с нацистами могли себе позволить только относительно благополучно пережившие войну Соединенные Штаты.  

Многие "кабинетные" ученые, в конце концов, искупили свою вину трудом, и уже тем, что Третья мировая все же не случилась. Но искупил ли вину Бломе?  Раскаялся ли Шрайбер? Жалел ли Вернер фон Браун об убитых англичанах?

Когда спустя десятки лет после войны обнаруживается очередной военный преступник, уже мало кто требует его крови. Герхард Зоммер, Ганс Липшиц, Гельмут Оберландер, Клаус Барби – вовсе не ученые.

Они "залегли на дно подальше от Нюрнберга" и дожили до глубокой старости. Но это не значит, что их преступления можно простить.

И те, кто все эти годы давал им приют, несут на себе бремя вины.  

Кто же был выгодоприобретателем этой кампании? Вероятнее всего, ответ нужно искать в высших политических кругах Западной Германии. Уже в пятидесятые годы среди немецких политиков, чиновников, бизнесменов оказалось очень много таких, которым было что скрывать, и тех, которые даже ничего не скрывали. Но это уже другая тема для осмысления.