США проигнорировали официальные ноты СССР, в которых советская сторона просила выдать основных японских военных преступников, виновных в разработке и применении бактериологического оружия, в этом списке под номером один шел император Хирохито. Это следует из рассекреченных документов из Архива внешней политики России.
В их числе докладная записка на имя министра иностранных дел Андрея Вышинского, которую в самом начале января 1950 года направил заведующий вторым дальневосточным отделом МИД Евгений Забродин.
Дипломат предлагал написать главе Союзного Совета для Японии американскому генералу Дугласу Макартуру письмо, в котором излагались бы основные итоги прошедшего в конце 1949 года Хабаровского процесса над руководителями Квантунской армии, участвовавшими в создании бактериологического оружия.
Кроме того, по мысли Забродина, в письме Макартуру требовалось бы провести тщательное расследование злодеяний значительного числа японских военных преступников, также участвовавших в этих испытаниях, но не попавших под трибунал.
"В частности, можно было бы повторить наше требование о выдаче нам генерал-лейтенанта Исии Сиро", — писал Забродин.
По словам дипломата, к нотам было бы целесообразно добавить сборник материалов Хабаровского процесса.
Забродин также прилагал список японских преступников, находящихся за пределами СССР, но отмеченных в судебных делах. "Список составлен по материалам, опубликованным в нашей печати", — пояснял он.
Перечень, насчитывавший 48 фамилий, открывал японский император Хирохито. Следом за ним шли бывшие начальники спецотрядов Квантунской армии 731 и 100, где создавалось и испытывалось бактериологическое оружие, Сиро Исии и Юдзиро Вакамацу. В этом списке были еще один экс-руководитель отряда 731 Масадзи Китано, бывший начальник штаба Квантунской армии Юкио Касахара, брат императора Хирохито принц Микаса, другой член императорской семьи принц Такеда, в качестве главного казначея Квантунской армии курировавший работу отряда 731.
В списке был и инженер Танака — конструктор специальной трости с чумными блохами, и полковник Оота, предложивший использовать шоколадки, начиненные бактериями сибирской язвы. В этот перечень вошли и офицеры, участвовавшие в применении бактериологического оружия против Китая в 1940 году, — майоры Судзуки и Нодзаки.
Через две с небольшим недели, 20 января 1950 года, Вышинский направляет главе советского государства Иосифу Сталину свою докладную записку, к которой прилагался проект ноты правительству США по поводу выдачи СССР пяти человек, которых планировалось судить как военных преступников.
Речь шла об императоре Хирохито, а также Исии, Китано, Вакамацу и Касахаре. Как отмечал Вышинский, все они, по показаниям японцев, осужденных Хабаровским трибуналом 1949 года, "уличаются в подготовке и применении бактериологического оружия".
Как указывалось в проекте ноты, "японские империалисты намечали применение в подготовлявшихся ими агрессивных войнах против миролюбивых народов бактериологического оружия, которое они предполагали применять в массовых масштабах для истребления войск и мирного населения, в том числе стариков, женщин и детей, путем распространения таких смертоносных эпидемий, как эпидемии чумы, холеры, сапа, сибирской язвы и др.".
Это оружие разрабатывалось в "бактериологических формированиях японской армии" — отрядах 731 и 100, специально созданных по указам императора Хирохито и по заданиям военного министерства и японского генштаба, отмечалось в документе. Далее в ноте подробно описывалась структура этих отрядов и то, чем они занимались.
"Готовясь обрушить на народы СССР, Китая, Монгольской Народной Республики, США и Великобритании смертоносные бактерии, японские изуверы испытывали это средство массового уничтожения на тысячах людей, главным образом, граждан Китая и СССР", — указывалось в документе.
В проекте ноты отмечалось, что один только отряд 731 причастен к "зверскому умерщвлению свыше трех тысяч человек путем производства над ними бесчеловечных преступных опытов".
На Хабаровском процессе, как отмечалось в документе, также было установлено, что японские военные не только готовили, но и неоднократно применяли бактериологическое оружие: в 1939-м против Монголии и СССР в районе реки Халхин-Гол, в 1940-1942 годах во время войны против Китая, где "бактериологические экспедиции" японской армии вызвали эпидемии чумы и тифа.
"Готовя нападение на СССР, японские агрессоры предусматривали широкое применение бактериологического оружия и с этой целью вели специальную разведку пограничных районов и осуществили ряд бактериологических диверсий против Советского Союза", — говорилось в проекте ноты.
В проекте напоминалось, что хабаровский трибунал осудил 12 японских преступников, виновных в подготовке и применении бактериологического оружия. "Было бы, однако, несправедливым оставить безнаказанными других главных организаторов и вдохновителей этих чудовищных преступлений", — подчеркивалось в проекте ноты.
К числу таких преступников в первую очередь относятся император Хирохито, Исии, Китано, Вакамацу и Касахара. По каждому из них приводились выдержки из показаний обвиняемых и свидетелей на Хабаровском процессе, уличавших названных лиц в разработке, испытаниях, подготовке и применении бактериологического оружия.
Далее в проекте ноты была отсылка к действовавшим тогда международными нормам, в том числе к Женевскому протоколу 1925 года "О запрещении применения на войне удушающих, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств".
"Правительство Союза ССР настаивает на выдаче советским властям для предания суду как военных преступников, изобличенных в совершении тягчайших преступлений против человечества, императора Японии Хирохито, генералов Исии Сиро, Китано Масадзи, Вакамацу Юдзиро, Касахара Юкио" — такими словами заканчивался документ.
Уже 1 февраля 1950 года советская нота, подкорректированная по сравнению с первоначальным вариантом, но содержавшая всю основную аргументацию, была передана советским послом в США Александром Панюшкиным госсекретарю США Дину Ачесону.
"Правительство Союза ССР предлагает назначить в ближайшее время <…> специальный международный военный суд", — писал в заключение Панюшкин. Перед судом должны были предстать Хирохито, Исия, Китано, Вакамацу и Касахару. Кроме того, правительство СССР, согласно письму Панюшкина, было готово предоставить новому суду все материалы Хабаровского процесса, изобличавших эту пятерку.
Но американская сторона проигнорировала советскую инициативу. Выждав почти четыре месяца, Москва повторила свое предложение через советника посольства СССР в США Владимира Базыкина.
"Посольство считает необходимым напомнить, что, хотя со времени вручения указанной выше ноты прошло более трех месяцев, ответ на эту ноту до сих пор посольством не получен. Обращая внимание, по поручению советского правительства, на это обстоятельство, посольство ожидает, что правительством США будет дан ответ на ноту СССР от 1 февраля в самый непродолжительный срок", — писал дипломат.
О том, как своеобразно реагировали Штаты на обе советские ноты, в докладной записке Сталину в декабре 1950 года сообщал первый заместитель министра иностранных дел СССР Андрей Громыко.
Февральская нота была вручена не только правительствам США, Великобритании и КНР, но Вашингтон и Лондон ответа из на нее так и не дали, отмечал он.
"Третьего февраля 1950 года Государственный департамент выпустил сообщение для печати, в котором ни слова не говорится о результатах гласного судебного процесса в Хабаровске над группой японских военных преступников, участвовавших в подготовке бактериологической войны, и утверждается, что основной целью ноты якобы является отвлечь внимание от того факта, что Советский Союз не репатриировал более 370 тысяч японских военнопленных", — писал Громыко.
США и Великобритания также молчали в ответ на майскую ноту. Но публичную активность тогда Госдеп вновь проявил.
"Первого июня 1950 года представитель Госдепартамента сообщил корреспондентам о получении новой ноты советского правительства относительно Хирохито. При этом было заявлено, что позиция Соединенных Штатов не изменилась со времени первой ноты советского правительства от 1 февраля и что Соединенные Штаты по-прежнему возражают против обвинений (в адрес. — Прим. ред.) императора Хирохито", — сообщал Громыко, предлагая отправить Лондону и Вашингтону третью ноту с ее обнародованием в печати.
И спустя несколько дней посол Панюшкин направил эту новую ноту Ачесону. В этом документе отмечалось, что молчание американской администрации в ответ на февральскую ноту "вызывает естественное недоумение также в широких общественных кругах, не могущих мириться с каким-либо послаблением или покровительством в отношении военных преступников, уличенных в подготовке и проведении бесчеловечной бактериологической войны". Китай ответил согласием на февральское советское предложение, отмечал Панюшкин.
Но США в итоге так и не выдали тех, о ком просил СССР.
