Казус Кальтенбруннера

Фюрер РСХА: третий после Гейдриха и Гиммлера

Так уж сложилось со времен первого руководителя РСХА Рейнхарда Гейдриха (один из авторов идеи “окончательного решения еврейского вопроса”, в 1942 году убит чешскими патриотами в результате британской спецоперации). Гейдрих старался замкнуть на себе многие полномочия и функции других старых германских учреждений, вроде абвера или полиции, но при этом старательно уклонялся от формальной ответственности. Логика понятная: успехи можно приписать себе, а ответственность за провалы возложить на других. Либо на чужое ведомство, либо, в крайнем случае, на своих же подчиненных. Эту традицию продолжил сменивший Гейдриха Генрих Гиммлер, а затем третий и последний руководитель РСХА Эрнст Кальтенбруннер.

Типичный пример работы системы — IV управление РСХА или гестапо во главе с группенфюрером СС Генрихом Мюллером. Де факто — главная карательная служба, имевшая право арестовать человека без предъявления обвинения. Арестовать гестапо могло запросто, поскольку судам запрещалось вмешиваться в решения этой службы. При этом, естественно, у начальника РСХА — Гейдриха, Гиммлера, Кальтенбруннера — было полное право принять решение лично. Но все начальники предпочли, вступая в должность, тут же переложить право главной подписи на руководство гестапо. То есть, на Мюллера.

Однако и Мюллер не мог отдать приказ уничтожить арестанта. По закону гестапо не имело права казнить. Но люди нередко умирали под пытками, а еще чаще ведомство убивало руками сотрудников другого учреждения — концлагерей. В их епархии смерть была узаконена. 

Этой юридической неопределенностью не раз пытались воспользоваться адвокаты на Нюрнбергском процессе.

Явно виновные подсудимые стремились переложить ответственность на другую службу или на других исполнителей. Когда позже в Израиле судили Эйхмана, тот тоже мог утверждать, что не убил ни одного еврея, поскольку, отвечая за “окончательное решение еврейского вопроса”, он лишь отправлял в концлагеря эшелоны с жертвами 

Иерархическая невнятность была характерна и для служб разведки и контрразведки, которые также находились в структуре РСХА. Правда, здесь был один нюанс. Мюллер и руководитель VI отдела РСХА Вальтер Шелленберг относились к Кальтенбруннеру с иронией, считая его интеллектуально ниже себя, а потому часто контактировали напрямую, минуя начальника.

Нацист со шрамом

Насколько они были правы, сказать сложно. Как показали исследования психологов, работавших с подсудимыми, почти у всех из них, включая Кальтенбруннера, результат теста IQ оказался достаточно высоким. Все-таки Кальтенбруннер имел степень доктора юриспруденции. Причем, получил эту степень еще до прихода к власти нацистов — в 1926 году в Австрии, откуда был родом.

Да и его предки, похоже, далеко не глупцы: прадед Карл-Адам Кальтенбруннер был чиновником в аудиторской палате и поэтом, дед Карл Кальтенбруннер более двадцати лет занимал пост бургомистра Эфердинга. Отец имел неплохую адвокатскую практику.

Эрнст закончил химический факультет Высшей технической школы в Граце, затем юридический факультет университета. Переехав в Линц, открыл юридическую контору, женился. И страстно увлекся идеями национал-социализма. В октябре 1930 года Кальтенбруннер вступил в австрийскую НСДАП, а в августе 1931-го — в СС.

Многих вводила в заблуждение, а Гиммлера, говорят, еще и пугала,  внешность Кальтенбруннера — тот слишком уж походил на уличного громилу. Двухметровый рост, грубые, словно высеченные топором, черты лица, щеки в шрамах. По одной версии он повредил лицо в автомобильной катастрофе. Другая более романтична. В молодости, как многие европейские студенты, Эрнст увлекался так называемым “мензурным фехтованием” (командным поединком, в котором стороны сражаются в статичных шеренгах, а у бойцов не защищена только нижняя часть лица). Шрамы от шпаги считались лучшим доказательством отваги.

Медлительный в движениях, он казался настоящим лесорубом, а его квадратный, тяжелый подбородок, свидетельствовавший о характере, толстая шея, сливавшаяся с затылком, усиливали впечатление неотесанной грубости и вульгарности. Маленькие, сверлящие карие глазки производили весьма неприятное впечатление. Подобно гадюке, преследующей жертву, он имел обыкновение сверлить собеседника взглядом

“Лабиринт”. Книга мемуаров Вальтера Шелленберга

Судя по воспоминанием очевидцев, Кальтенбруннер пил с утра до вечера, смешивая коньяк с шампанским, и курил до сотни сигарет в день. Так что физиономию уличного громилы дополняли испорченные от табака зубы и пожелтевшие пальцы. Говорят, Кальтенбруннер легко гнул подкову. Физическая сила, видимо, досталась ему от дальних предков по отцу, которые были кузнецами.

Австрийский трамплин

То, что начальник РСХА был родом из Австрии, помогало ему делать карьеру. В конце концов, и Адольф Гитлер был австрийцем. Аншлюс Австрии тамошнее население массово поддержало. Австрийцы на высших должностях в Рейхе стали обычным делом. Во время Второй мировой за германский Рейх сражался почти миллион австрийцев, они активно они участвовали и в “решении еврейского вопроса” в концентрационных лагерях.

Прошлое по меркам Третьего рейха у Кальтенбруннера было достойное. Еще до аншлюса он тайно возил деньги из Баварии австрийским национал-социалистам. Был арестован и находился под стражей в 1934-м. В мае 1935 года его вновь арестовали — на шесть месяцев. Впоследствии за эти аресты он был удостоен почетной партийной награды НСДАП — “Орденом Крови”. Он был одним из лидеров путча 1934 года в Вене, когда эсесовцы, переодетые в австрийскую военную форму, убили австрийского канцлера Энгельберта Дольфуса. 

Сразу после аншлюса в марте 1938 года Кальтенбруннер получил должность статс-секретаря по вопросам безопасности в кабинете гитлеровского наместника Артура Зейсс-Инкварта. Встречая прибывшего в Австрию Гиммлера на аэродроме, Кальтенбруннер доложил ему: "Австрийские СС ждут ваших дальнейших указаний". С тех пор стал занимать в аппарате СС на территории Австрии руководящие посты — сначала в звании бригаденфюрера СС, затем группенфюрера СС. В июне 1940-го Кальтенбруннер — уже командующий СС и начальник полиции в Вене. Он же создал крупнейшую разведывательную сеть на австрийской территории. А в 1943 году его позвали в Берлин.

Главный надзиратель Маутхаузена

Формально начальник РСХА не отвечал за концлагеря. Но в порядке исключения под надзором Кальтенбруннера оставили крупнейший австрийский концлагерь Маутхаузен — кому, как не австрийцу, следить за тем, как идут дела на родине. Собственно говоря, это был не один лагерь, а целая система, состоящая из центрального лагеря и 49 филиалов, разбросанных по всей территории бывшей Австрии. Была у Маутхаузена и своя специализация — сюда обычно отправляли  интеллигенцию из оккупированных Германией стран. 

Кальтенбруннер внимательно следил за всем этим обширным хозяйством по умерщвлению людей. Даже посещал лагерь, где специально для него организовывали показательные казни различными способами: расстрел, повешение и уничтожение в газовых камерах. На допросах в Нюрнберге Кальтенбруннер упорно отрицал этот факт, не смотря на то, что его “командировки” в Маутхаузен сохранились в кинохронике

Впрочем, на процессе Кальтенбруннер отрицал вообще все. Например, он утверждал, что в “еврейском вопросе” Гиммлер ввел его в заблуждение. При том что доказан факт его присутствия вместе с Гитлером, Геббельсом, Гиммлером и Гейдрихом на совещании в декабре 1940 года, где было принято решение отправлять в газовую камеру всех евреев, не способных к тяжелой физической работе. 

Не говоря уже о том, что еще со времен Гейдриха в комендатуре каждого лагеря существовали политические отделы, напрямую подчиненные РСХА. Начальник РСХА регулярно получал отчеты об уничтожении заключенных. Как замечает историк Константин Залесский, в Третьем рейхе была создана такая “циничная система, что еврейским вопросом занимается РСХА, но она якобы не имеет отношения к уничтожению евреев”. 

Кальтенбруннер заявил на процессе, что его подпись на распорядительных документах — всего лишь “резиновая печать”, которую ставил адъютант. А начальник гестапо Мюллер якобы подписал множество документов, о которых руководитель РСХА и не ведал.

В редких случаях кое-что действительно проходило мимо внимания Кальтенбруннера. Иногда он сам с самого начала передавал дело подчиненным. Кроме того, на начальника РСХА было возложено множество дополнительных функций. Мало кто знает, но именно Кальтенбруннер заменил Гейдриха в должности президента Международной комиссии уголовной полиции (ICPC) - той самой организации, что сегодня известна как Интерпол. (Следует уточнить, что в период “германского правления” созданная в 1923 году организация фактически не работала и возродилась в 1946-м.) Наконец, бывали случаи, когда его подчиненные действовали по прямым указаниям Гиммлера, не ставя своего шефа в известность. Гиммлер, особенно под конец войны, вел собственную игру — рассчитывал на сепаратный мир с союзниками, и не хотел, чтобы о его шагах знали Борман и Гитлер, а Кальтенбруннер ориентировался именно на них. 

Но в целом начальник РСХА не был зиц-председателем в системе Рейха, а потому вполне обоснованно оказался на скамье подсудимых Нюрнберга. Вместе с другими Кальтенбруннер участвовал и в разработке целой серии известных разведывательных операций.

Знаменитую операцию “Длинный прыжок” по подготовке убийства “большой тройки” — Сталина, Черчилля и Рузвельта на Тегеранской конференции в 1943 году возглавлял именно Кальтенбруннер

Он также познакомил Гитлера с австро-германским диверсантом Отто Скорцени — организатором многих тайных операций.

Судя по многим свидетельствам, после провала вермахта под Сталинградом Кальтенбруннер не сомневался в том, что война на Востоке проиграна. Однако он был слепо предан фюреру, а потому оставался с ним почти до конца. Лишь в самый последний момент Кальтенбруннер бежал в Альпы, забравшись так высоко, как только смог, однако и там скрыться от американского спецназа ему не удалось.

“Свобода” за лагерной проволокой

В книге “Конец игры. Биография Роберта Фишера” американский писатель-документалист Фрэнк Брейди описывает такой эпизод. Знаменитый шахматист Фишер отличался антисемитизмом, а Холокост считал выдумкой. Узнав, что в Вене живет сын Кальтенбруннера, Фишер отправился к нему домой. Его интересовал вопрос, правдива ли история с концлагерями и не раздули ли ее нарочно? Встреча, как утверждает автор книги, сильно разочаровала Фишера, поскольку сын его кумира Кальтенбруннера оказался “записным либералом”. Но кое-что любопытное сын начальника РСХА шахматисту все же показал. Это было письмо Кальтенбруннера родным, которое он написал из тюрьмы в Нюрнберге.

Как выясняется, Кальтенбруннер считал себя искренне верующим человеком: “Моя судьба в руках Бога. Я рад, что никогда не отделял себя от него”. А еще он был “борцом за свободу”: “Разве не было моим долгом открыть дверь социализму и свободе?” 

Господь с верой начальника РСХА разберется и без нашей помощи. Интереснее другое. Социализм, разумеется, бывает разный, Кальтенбруннер говорит, конечно, о “национал-социализме”. С этим  примерно ясно. Но только примерно, потому что между первоначальными корнями национал-социализма, из которых и выросла НСДАП — Национал-социалистическая немецкая рабочая партия — и идеями собственно фашизма, питавшими Рейх Гитлера, дистанция немалая. Но мы хорошо знаем, какой “свободе” “открыл дверь” куратор концлагеря Маутхаузен.