30 ноября и 1 декабря суд допрашивал первого свидетеля на процессе. Генерал-майор Эрвин Лахузен рассказал о некоторых эпизодах “нацистской кухни”, на которой готовились планы по истреблению польского населения и советских военнопленных.
Эрвин Лахузен с 1935 по 1938 год служил в австрийской контрразведке и был ее фактическим начальником. После аншлюса Австрии, когда германская разведка поглотила австрийскую, Лахузена перевели в абвер — немецкий разведывательный орган, в качестве заместителя начальника 1-го отдела. Весь абвер находился в подчинении главы немецкой военной разведки адмирала Вильгельма Канариса - “белой вороны” в гитлеровском генералитете. Канарису не довелось дожить до суда - в апреле 1945 года он был казнен за связь с британской контрразведкой. Таким образом, Лахузен оставался одним из немногих живых свидетелей, осведомленных о деталях подготовки военной агрессии, и готовых выступать на стороне обвинения.
Руководящий пост позволил Лахузену стать очевидцем и непосредственным участником встреч с Гитлером, министром иностранных дел Иоахимом фон Риббентропом и начальниками штабов Верховного командования вермахта Вильгельмом Кейтелем и Альфредом Йодлем.
12 сентября 1939 года Лахузен был в составе группы людей, сопровождавших Гитлера в поездке в Польшу, которая в эти дни пыталась сопротивляться нашествию немцев. Разговоры в вагоне фюрера записал в своем дневнике шеф разведки Канарис. Речь шла о разделе Польши и планах по физическому истреблению польской интеллигенции, дворян и духовенства.
Записи Канариса Нюрнбергский трибунал приобщил в качестве доказательства. Стоя за свидетельской трибуной, Лахузен по памяти процитировал пророческую фразу Канариса, которую он произнес в тот день и записал в дневнике:
За эти меры, которые будут осуществляться на глазах представителей вооруженных сил, они же, вооруженные силы, когда-нибудь ответят перед миром
Лахузена допрашивал американский юрист Джон Эймен. Когда свидетель заговорил об участи советских военнопленных и о своем желании воспрепятствовать беззаконным казням, к допросу подключились обвинители от СССР. Роман Руденко обрушил на Лахузена шквал вопросов. Некоторые из них были очень эмоциональны:
Обычной темой ваших обсуждений были убийства, расстрелы и тому подобное, в особенности расстрелы. Меня интересует все это. Меня интересует, что сказал Мюллер? Как проводились расстрелы, как учитывались ваши протесты?
В дальнейшем в ходе процесса о преступлениях против советских военнопленных будет говориться еще не раз. В феврале 1946 года к этой теме вернется Юрий Покровский, заместитель главного обвинителя от СССР. Он процитирует Гаагскую конвенцию 1899 года:
Военный плен не есть более акт милосердия со стороны победителя — это право обезоруженного
Помимо Гаагской конвенции 1899 года, существует целый ряд международных документов, регулирующих правила ведения войны. К 1929 году Международный Красный Крест разработал Женевскую конвенцию об обращении с военнопленными, конкретизирующую Гаагские конвенции. Германия подписала и ратифицировала новый соглашение, а СССР отказался его ратифицировать и в 1931 году принял собственное “Положение о военнопленных”, не имеющее международного статуса. Немецкие захватчики использовали факт неподписания Советским Союзом Женевской конвенции для оправдания бесчеловечного обращения с пленными на Востоке, а в своих секретных документах прямо предписывали войскам проявлять жестокость к обезоруженному противнику.
Источник:
Стенограмма Нюрнбергского процесса. Том I, VI / Пер. с англ. и составление — Сергей Мирошниченко
Секретное приложение "Распоряжение ОКВ от 8 сентября 1941 г. об обращении с советскими военнопленными во всех лагерях военнопленных"
"Большевизм является смертельным врагом национал-социалистской Германии... Впервые немецкому солдату противостоит не просто военный противник, но и политически подготовленный большевизмом, враждебным ко всем народам. Борьба с национал-социализмом вошла у него и в плоть, и кровь. Он ведет ее всеми доступными ему средствами: саботажем, пропагандой, поджогом, убийством. Поэтому большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение с ним как с честным солдатом в соответствии с Женевским соглашением... Сопротивление, активное или пассивное, должно быть немедленно подавлено с помощью оружия (штык, приклад, огнестрельное оружие)... Тот, кто не использует или недостаточно энергично использует оружие для исполнения данного приказа, подвергается наказанию".
Справка
От Гааги до Женевы: как регулировалось обращение с военнопленными
В Первую мировую войну стороны должны были руководствоваться Гаагской конвенцией 1907 года “О законах и обычаях сухопутной войны”. Ее положения касались в основном условий содержания пленных и порядка дисциплинарных взысканий.
В 1921 году на конференции в Женеве Международный Красный Крест предложил разработать свод правил, конкретизирующих и дополняющих Гаагскую конвенцию. Организация взяла разработку проекта на себя и в 1929 году представила его на Дипломатической конференции в Женеве. Документ подписали и ратифицировали 53 страны, включая Германию и Италию. Япония и Финляндия остались странами-подписантами, не ратифицировавшими договор.
Не подписал конвенцию и СССР. Он настаивал на льготах для офицеров и соблюдении принципа интернационализма, при котором пленные из разных стран при желании могут размещаться вместе. В 1931 году СССР принял собственное “Положение о военнопленных”. Немецкие захватчики использовали факт неподписания Советским Союзом Женевской конвенции для оправдания бесчеловечного обращения с пленными на Востоке: “Советский Союз не присоединился к соглашению относительно обращения с военнопленными. Вследствие этого мы не обязаны обеспечивать советских военнопленных снабжением, которое соответствовало бы этому соглашению как по количеству, так и по качеству”. (Из Директивы Верховного командования сухопутными силами Германских вооруженных сил от 6 августа 1941 г. “Касательно снабжения советских военнопленных”)
При этом нацисты игнорировали Статью 82 Конвенции: “Если на случай войны одна из воюющих сторон окажется не участвующей в Конвенции, положения таковой остаются обязательными для всех воюющих, конвенцию подписавших”. А в своих секретных документах они прямо предписывали войскам проявлять жестокость к противнику.
