Пресса начала писать о суде задолго до его начала. Сперва это были дискуссии и целесообразности международного суда, после 8 августа - когда состоялось учреждение трибунала - строили прогнозы о его решениях. 30 августа ведущие американские газеты опубликовали список обвиняемых. С начала судебных слушаний 20 ноября сотни журналистов из более чем 30 стран мира, ставшие очевидцами процесса века, ежедневно слали корреспонденции в свои редакции. Какими были самые первые впечатления журналистов?
Неудивительно, что главными героями публикаций стали подсудимые.
"Все наблюдали с немного жадным любопытством за лицами этих персонажей, чьи имена многие годы не давали покоя миллионам людей". Le Monde, 27 ноября.
"Они жевали жвачку; флиртовали с симпатичной девушкой-секретарем; пялились в потолок; и съежились, когда сели на скамью подсудимых. Мне все они казались фигурами из ночного кошмара, которые я старался забыть, но не мог". Фредерик Эхснер, Los Angeles Times, 21 ноября.
"Подсудимые ведут себя по-разному. Большинство из них сидят молча, стараясь не пропустить ни одного слова из того, что говорится в суде. Другие делают вид, что чувствуют себя прекрасно, что все происходящее здесь имеет к ним мало отношения". Роман Кармен. Из зала суда. Известия, № 277, 25 ноября.
"Отправляясь в Нюрнберг, я дал себе зарок не браниться... Итак, я стремлюсь быть точным. Они рассаживаются в пятнадцати шагах от меня, желтые поношенные, седые. Они отличались спортивной жизнерадостностью, когда составляли инструкции по германизации Европы или "План Барбаросса"; линять они начали лишь завидев собственный конец... Это не рядовые громилы, подводные пираты и потрошители, но мастера и аристократы своего дела. Звериная хитрость, этот разум подлости, светится у каждого в глазах, и любого из них дьявол взял бы себе в министры". Леонид Леонов, Правда, № 287, 2 декабря.
Любого из них дьявол взял бы себе в министры
Больше всего внимания было приковано к ближайшим соратникам Гитлера.
"Геринг вел себя так, будто он был в центре внимания. Ему удалось обратить на себя взоры публики тем, что он развалился в своем углу на скамье подсудимых с улыбкой Чеширского Кота и пристально рассматривал толпу". Хол Фоуст, Chicago Tribune, 21 ноября.
"Следом зашел чернобровый Рудольф Гесс... Он осмотрелся своими черными глазами как пойманный в ловушку волк". Айван Петерман, The Philadelphia Inquirer, 21 ноября.
С обвинительным заключением, которое пять часов зачитывалось с трибуны в первый день заседаний, были уже знакомы большинство журналистов и, разумеется, все судьи.
"Фрэнсис Биддл, член трибунала от США, большую часть времени следил за речью, а вот парижский профессор Анри Доннедье де Фабр и генерал-майор И.Т. Никитченко из России сидели со скучающим видом". Chicago Tribune, 21 ноября 1945.
Переводчикам и стенографистам скучать не приходилось: они обеспечивали бесперебойную коммуникацию и трансляцию процесса.
Роман Кармен, Известия, № 279, 28 ноября:
Тихо в зале суда. Изредка кто-то из журналистов поднимает руку с исписанным листком бумаги, к нему тотчас бесшумно устремляется курьер и уносит на телеграф.
"Зал суда - это месиво из электрических проводов, наушников и микрофонов". Иэн Беван, The Sydney Morning Herald, 20 ноября.
Часть журналистов не упускала возможности побродить по улицам и послушать мнение обывателей.
"Множество людей, включая некоторых красноречивых немцев, блуждает по развалинам Нюрнберга и думает, что процесс - трата денег и пустая болтовня. Как один... сказал мне вчера: "Весь этот процесс можно было провести в старом сарае одним днем, после чего всех быстро казнить"". Айван Петерман, The Philadelphia Inquirer, 20 ноября.
Но умудренные опытом наблюдатели осознавали необходимость полноценного суда. Журналист и писатель Маркиз Чайлдс написал в Des Moines Tribune: "Несомненно, в Нюрнбергских разбирательствах есть риски. Риски сопровождают любое новаторское начинание. Но мне кажется, что идя на такие риски, мир движется вперед".
