"Мы все-таки загнали его в угол"

"Процесс превратился в шоу"

"Допросы Геринга на какое-то время превратили процесс в шоу, — пишет Александр Звягинцев в книге "Нюрнбергский набат". — Зал трибунала ломился от наплыва желающих увидеть выступление рейхсмаршала. (..) Геринг демонстрировал незаурядное красноречие, блистал изящным и непринужденным юмором. Председатель суда лорд Лоуренс, большой противник вольностей, не мог остановить взрывы смеха, которыми сопровождалось в зале выступление "фюрера обвиняемых"".

Первые три дня Геринг отвечал на вопросы своего адвоката Отто Штамера. Подсудимый предстал рыцарем без страха и упрека, национальным героем Германии. "Оглядываясь назад, мне кажется, что я ничего не упустил для консолидации нашей власти", — заявил подсудимый.

В изложении Геринга все выглядело так, будто ни его, ни других нацистских лидеров совершенно не в чем упрекнуть. Да, они боролись за власть незаконными методами, но во благо Германии. "Считалось ли возможным достижение этих целей [партийной программы НСДАП] любыми средствами?", — спросил Штамер. "Конечно, они должны были быть достигнуты любыми средствами. (…) Если я поставил целью революцию, то она является незаконной для существующего порядка, — философствовал Геринг. — Если я оказался успешен, тогда революция становится фактом и соответственно легальной и законной".

Да, они устранили оппозицию, но не ради себя: "Власть и правительственные полномочия нужны были нам для того, чтобы сделать Германию свободной и великой ". Да, коммунистическая партия была запрещена, но сами коммунисты поступили бы еще хуже. Да, независимые профсоюзы уничтожили, но только потому, что они проводили волю партий, а не немецких трудящихся.

У регионов отняли значительную часть полномочий, а их парламенты распустили, но как иначе восстановить суверенитет рейха, рассуждал Геринг? Демократические свободы ограничили, однако ведь сама концепция свобод — "спорный вопрос", и они создавали "препятствия на пути прогресса". Да, после смерти президента фон Гинденбурга рейхсканцлер Гитлер самовольно занял его место — но разве в Америке не президент возглавляет правительство?

А что гестапо и концлагеря для политических противников? Виноваты коммунисты, которые "устраивали теракты". Да, были злоупотребления и чрезмерная жестокость, но Геринг всегда боролся с этим и проявил милосердие даже к главному врагу рейха — лидеру коммунистов Эрнсту Тельману. 

"Наци номер два", по его словам, никогда не использовал термин "высшая раса" , а теорию жизненного пространства считает очень спорной — ее скорее можно применить к четырем державам-победительницам, поделившим мир между собой. Что же касается принципа фюрерства, то по-другому управлять Германией не получается: "То, что очень хорошо подходит для одной страны, может совсем не получиться в другой. (…) Демократия возникла в Германии, тогда, когда Германии было очень плохо, и мы достигли дна".

Геринг ничуть не отрицал, что Германия развернула программу перевооружения, нарушавшую Версальский мирный договор. Гитлер предложил соседям разоружиться, а они не захотели. "Четырехлетний план" перевооружения также не имел целью подготовку к агрессивной войне — "целью планов было, как я сказал, обезопасить Германию (…) от блокады на случай войны".

Отдельно рейхсмаршал остановился на еврейском вопросе.

Повсюду еврейство стояло во главе борьбы с национал-социализмом, будь то пресса, политика, культурная жизнь, пытаясь вызвать презрение и отвращение к национал-социализму, или в экономической сфере", — негодовал Геринг. Как спасти Германию и поднять дух немецкого народа? "Исключить еврейство из политики, из руководства государством ". И если нацистами "было сказано много грубых слов против евреев и еврейства", то это только защитная реакция

Нюрнбергские законы, запретившие браки между евреями и неевреями, были нужны для того, чтобы расы не смешивались в будущем. Уже имеющихся "полукровок" Геринг великодушно предложил поставить "на одно место с остальными немцами". И, разумеется, "уничтожение еврейской расы не планировалось заранее".

Свидетельствуя о захватнических действиях нацистов, Геринг все время подчеркивал их вынужденность. Да, Рейх пошел на аншлюс Австрии, но разве не этого хотели австрийцы в конце Первой мировой войны? Да, Судетская область Чехословакии была присоединена к Германии, но разве западные державы не дали на это согласие в Мюнхене? Да, оставшуюся часть Чехословакии можно было и не расчленять — Геринг возражал, но никакого "честного слова" чешскому послу никогда не давал, его неверно поняли. А вот с нападением на Польшу глава Рейхстага не соглашался — он считал, что достаточно было присоединить к Германии Вольный город Данциг и обеспечить сухопутный коридор к нему. Но разве может генерал возражать приказам главы государства?

Рейхсмаршал не хотел и оккупации Норвегии, но его поставили перед фактом. Зато отговорил фюрера от вторжения в Швецию. А нападение на Бельгию и Нидерланды произошло только потому, что эти страны не смогли сохранить нейтралитет. Конечно, во время оккупации Франции нацисты жестко подавляли сопротивление — но только потому, что на них нападали французские партизаны. Бывший министр авиации нашел оправдания бомбардировкам Варшавы, Роттердама и Ковентри.

Агрессию против Югославии "наци номер два" объяснял тем, что к власти в Белграде пришли просоветские силы. Нападение же на сам Советский Союз Геринг характеризовал как превентивную войну, при этом утверждая, что всегда отговаривал Гитлера от этого шага.

Отвергал Геринг и некоторые документы, связанные с планированием войны. Протокол Хоссбаха он называл субъективной интерпретацией идей фюрера. А меморандум с результатами совещания государственных секретарей относительно плана "Барбаросса", согласно которому нужно было "полностью обеспечивать вооруженные силы продовольствием из России", считал "весьма недостоверным документом".

Голод на оккупированных территориях СССР, с точки зрения рейхсмаршала, провоцировала советская "политика выжженной земли". Преступления нацистов против мирных граждан были отдельными эксцессами, за которые лично Геринг сурово наказывал. Подсудимый признавал голод в Ленинграде, однако иронически замечал, что до сих пор "не находил доказательств того, что осаждающий щедро снабжает осажденного припасами с целью продолжения сопротивления". При этом он отрицал бомбардировки города и ставил под сомнение показания советских свидетелей Орбели и Ломакина.

Геринг защищал не только себя, но и своих подельников. Кейтель не имел никакой возможности уйти в отставку, Розенберг не мог запретить вербовку восточных рабочих вопреки приказу фюрера. Йодль не дал Германии выйти из Женевских соглашений, которые защищают права военнопленных. Зейсс-Инкварт пытался сохранить независимую Австрию, но никак не смог этого сделать. Фон Нейрат проводил политику мира и взаимопонимания с Великобританией, а фон Риббентроп, если бы и захотел, не мог изменить позицию Гитлера. Геринг вообще не знает ни одного генерала или адмирала, который разжигал войну.

В случаях, когда обвинения невозможно было опровергнуть, Геринг возлагал ответственность на покойников. В событиях "Хрустальной ночи" 9-10 ноября 1938 года, когда по всей Германии нападали на евреев и громили их имущество, виноват министр пропаганды Йозеф Геббельс. В издевательствах над узниками концлагерей, массовом истреблении заключенных и зверствах на оккупированных территориях — рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Преследование церкви и неадекватные советы Гитлеру — на совести начальника партийной канцелярии Мартина Бормана. И, конечно, за все несет ответственность фюрер, которого Геринг всеми силами пытался отговорить от ошибочных шагов.

“Миллионы знали, а вы не знали?”

16 марта допрос начало обвинение. Первым выступал главный обвинитель от США Роберт Джексон, он задавал вопросы Герингу дольше всех — почти четыре дня. Джексон решил сделать акцент на морально-этических аспектах, показав преимущество демократической системы над тоталитарной.

"Ничего не получалось, — признает внук председателя суда Джеффри Лоуренса лорд Патрик Лоуренс в фильме "Нюрнберг: чтобы помнили… Процесс глазами журналистов". — Джексон (...) не имел ежедневного опыта перекрестного допроса свидетелей. Это очень специфический навык. Дело чуть не обернулось катастрофой для всего процесса. По мнению моего деда, если бы они продолжили в том же духе, Геринг бы не был осужден".

С одним из предъявленных Джексоном документов случился конфуз. Аргументируя, что ввод войск в Рейнскую демилитаризованную зону 7 марта 1936 года готовился не две-три недели, а гораздо дольше, Джексон показал бумагу от 26 июня 1935 года, где упоминалась "подготовка к освобождению Рейна". Ответ Геринга ошеломил: перевод неверный, имелась в виду очистка реки Рейн от судов в случае объявления мобилизации. "Эти мероприятия были подготовкой вооруженной оккупации Рейнланда, не так ли?" — настаивает Джексон. "Нет, это совершенно ошибочно", — снова возражает Геринг. "Но имели характер, который нужно было хранить в тайне от зарубежных держав?" — напирает обвинитель. "Я не думаю, что могу вспомнить, чтобы заранее публиковались мобилизационные мероприятия Соединенных Штатов", — в привычной манере отвечает рейсхмаршал.

Этот, как сказали бы сегодня, троллинг вызвал настоящую бурю. Джексон потребовал от суда обязать подсудимых отвечать "да" или "нет" и запретить делать "произвольные заявления". Председатель Лоуренс признал, что "упоминание секретности в сфере мобилизации Соединенных Штатов совершенно не относится к делу", однако запрещать развернутые ответы не стал.

Следующий документ поставил в неудобное положение уже Геринга. Джексон продемонстрировал ему письмо в адрес начальника Главного имперского управления безопасности Рейнхарда Гейдриха, где Геринг писал об "окончательном решении еврейского вопроса". Подсудимому пришлось настаивать, что речь идет только об эмиграции, а не уничтожении.

Перекрестный допрос не продолжался еще и десяти минут, когда стало совершенно очевидным, что ситуацией полностью владеет не господин судья Джексон, а обвиняемый Геринг, — цитирует Александр Звягинцев запасного члена трибунала от Великобритании Нормана Биркетта. — Подчеркнуто вежливый, исключительно проницательный, находчивый, ловкий, изобретательный, он мгновенно оценивал обстановку, и, по мере того как укреплялась его уверенность в себе, становилось все более явным его преимущество… Место у барьера свидетелей принадлежало ему безраздельно в течение почти двух дней, причем его ни разу и ни при каких обстоятельствах не прерывали"

Вслед за Робертом Джексоном вопросы задавал заместитель британского главного обвинителя Дэвид Максуэлл-Файф. "Джексон едва смог вытрясти что-то из Германа, не помнящего себя от счастья, и мне пришлось вмешаться, чтобы сбросить его с пьедестала", — вспоминал англичанин. Он избрал другую тактику и сосредоточился на конкретных вопросах. 

Британский обвинитель вынудил Геринга оправдываться за Гитлера. В январе и в октябре 1937 года германское правительство дало гарантии неприкосновенности Бельгии и Нидерландов. Но 23 мая 1939 года на совещании в рейхсканцелярии фюрер сказал: "Голландские и бельгийские воздушные базы должны быть заняты вооруженной силой. Декларации о нейтралитете следует проигнорировать". А 22 августа заявил: "Англия и Франция не будут нарушать нейтралитет этих стран". Получается, нейтралитет собиралась нарушить Германия? Герингу пришлось ответить, что фюрер "часто (…) менял свои идеи", поэтому его словам не следует придавать большого значения.

Максуэлл-Файф повторил советские данные, согласно которым в одном только концлагере Аушвиц было убито 4 миллиона человек. При этом нацисты уничтожили 6 миллионов евреев — около 4 миллионов в лагерях и 2 миллиона "другими способами". "Вы скажете трибуналу, что министр с вашей властью в Рейхе мог оставаться в неведении о том, что происходило?" — спросил обвинитель. Но Геринг и здесь уверял, что "даже фюрер не знал о том, в какой степени это происходило", а вся ответственность лежит на Гиммлере. Подсудимый подверг сомнению цифру в 10 млн жертв концлагерей. Когда ему привели цитату Гитлера от 17 апреля 1943 года: "Если евреи не хотели работать, их расстреливали. Если они не смогут работать, им придется умереть", — он сказал, что не знает о соответствующем документе.

Заключительную часть допроса провел 21-22 марта главный советский обвинитель Роман Руденко. Он опирался на немецкие документы и соединил волчью хватку Максуэлла-Файфа с напором Джексона.

Используя метод сократического диалога, Руденко подводил подсудимого именно к тем ответам, которые были нужны обвинению. Так он добился признания, что хотя фюрер принимал все решения сам, часто прислушивался и к мнению "ближайших сотрудников". "Не скажете ли тогда вы, кто являлся таким ближайшим сотрудником Гитлера в области воздушного флота?", — спросил прокурор. "Само собой разумеется, я", — ответил Геринг. "В вопросах экономики?" — "Это также был я"

Рейхсмаршал подтвердил, что план "Барбаросса" был готов уже в ноябре 1940 года, в том числе в части воздушных сил. Правда, он предназначался "на случай возможного изменения политического положения с учетом угрозы со стороны России". Но эту тему Руденко развить не дал: в отличие от Джексона, он пресекал попытки обвиняемого уйти в сторону.

Признал Геринг и то, что после совещания у Гитлера 16 июня 1941 года Борман составил документ с планом расчленения Советского Союза. Впрочем, Геринг назвал этот документ "бесконечно преувеличенным": на самом деле об областях Волги "вообще нигде не было речи", а Крым и Прибалтика обсуждались, но только в теории.

Геринг согласился, что миллионы людей угоняли в рейх, но отрицал обвинения в рабстве. Слова Гиммлера об уничтожении 30 миллионов славян "наци номер два" назвал бессмыслицей и "всего лишь речью": "Такие инструкции не могли быть даны Гиммлером. Мне ничего неизвестно о таком указании или распоряжении. (…) Никогда не существовало директивы, которая была бы дана фюрером или кем-нибудь другим в отношении истребления славян".

Главный французский обвинитель Огюст Шампетье де Риб вопросов задавать не стал.

В конце концов мы все-таки загнали его в угол, — вспоминал Роберт Джексон, слова которого приводит автор "Нюрнбергского набата". — Однако это было настоящей битвой, длинной и тяжелой, а также сопровождалось значительным количеством вылившейся на Германию совершенно неуместной пронацистской пропаганды"

"Последнюю точку в допросе Геринга, точнее, восклицательный знак, поставил Главный обвинитель от СССР Р. А. Руденко, — отмечает Александр Звягинцев. — Его вопросы повергли Геринга в горькое уныние. После них рейхсмаршал прекратил активное сопротивление, поник, резко изменил свое поведение. Это отметили все присутствующие в зале, после чего авторитет Руденко заметно возрос. Все стали говорить о его высоком профессионализме".

"Руденко сделал свою работу, но, думаю, все, кто допрашивал Геринга, вряд ли были довольны до конца", — говорит в свою очередь переводчик стенограммы процесса, исследователь международного права Сергей Мирошниченко. Он оценивает допрос как один из самых сложных моментов трибунала.

Источники:

Стенограмма Нюрнбергского процесса. Том VIII / Перевод с английского и составление — Сергей Мирошниченко

Александр Звягинцев. Нюрнбергский набат

"Нюрнберг. Чтобы помнили… Процесс глазами журналистов". Фильм Александра Звягинцева